Дайвинг - Блюз

безжалостными глазами, переспрашивал у Данки чуть не каждое слово.

Она утирала платком припухшие красные от слез глаза. кивала в ответ, что-то невнятно отвечала.

— Дура, кашолка , — перебивал ее Колюня, жестко хватая за волосы, за руки. — Ну, глаза не прячь! Нам не надо

знать, какой он смелый и красивый. Конкретно, шрамы ты видела? Эта бикса, твоя подруга, говорит, видела. Но ты

же входила с ним в тисняк, обжималась, трахалась. Вспоминай!

— На плече две дырки. От «скорпиона». Чешская пукалка такая. Должны быть аккуратные, но заметные. Такие

белые выемочки, — запыхтел Эмир.

— Да, — она кивала головой, — наверно.

— Отметина моя, в смысле — наша, — удовлетворенно вспоминал Эмир. — Это когда мы его защемили. В

девяносто пятом. Тогда к стене приперли конкретно, на Мангуп вывезли. Своими глазами видел его катящегося со

скалы! Но живучий, гад. Ушел в заросли, как зверь!

— Не зверь он никакой, — вступилась за Гошу Данка.

— Глохни, тварь! — мощной пощечиной выключил ее Колюня.

— Вроде все сходится, — продолжал "шеф". — Хотя рожу себе наверняка переделал. Ну и постарел за десять

лет. Интересно было бы увидеть его. Вспомнить молодость.

— Сейчас устроим. У этой дуры, у второй, хватило ума щелкнуть его на цифру. Вот, — Колюня манипулировал

Леркиным «каноном», увеличивая изображения.

— И убери их отсюда, — приказал Эмир.

— Пошли, сучки! — погнал их Колюня. — Так бы покромсал вас в лопухи! — молодцевато добавил

профессиональный сутенер.

« « «

Гоша отказался от смрадной баланды и лежал, крепко помятый, в этой одиночке. А внутри шевелились мысли:

« Ясно, что это подстава. И понятно, кому это нужно. Этому скоту Колюне. И его хозяину. Только зачем? Бабки? Или

что-то еще? Хрен с ними, пусть заберут все. Но Данка — за нее буду биться. Не отдам никому…»

Ночью ему снился сон. Что он в старом афганском камуфляже врывается в какой-то бункер,

неоштукатуренный, темный. А в глубине несчастная Данка, связанная, плачущая. "Как главный приз", —

подумалось. Он рвется к ней. Как цепные псы бросаются охранники, он отбивается от наседающих на его плечи

парней — здоровых, молодых, безликих. Кромсает их, бьет, но не может продвинуться. И одна только мысль:

бросить спасительные камни — и как выпадет…

Он кидает ей камешки, они летят, медленно прокручиваясь, и вслед за ними проносится к краю земли, бьет в

лицо теплый тяжелый ветер. Внизу и до горизонта — море. Протягивает руку, раскрывает ее над кручей, и зарики