Дайвинг - Блюз

можешь чего-то стоить только в компании с вышибалами. И выше тебе не подняться. И ничего ты Данке не

сделаешь. Никуда не денешься, пока не получишь того, что нарисовал себе. О чем мечтаешь? Нет, что заслужил! И

это будет твое!"

Внизу, на волнорезе, все облачились в гидрокостюмы. Колюня со своими с одинаковым, будто только из

магазина, оборудованием. Собрали все для подводной охоты — пневморужья, остроги, и сели в моторку.

— Твой нож, что на поясе, — оставишь здесь! — Колюня переглянулся со своими. Те ухмылялись,

самоуверенные и еще платившие по жизненным счетам. — Нож тебе не понадобится. Мы же с тобой?

— Не вопрос, — Гоша открепил нож и бросил на волнорез. — Так? Сейчас немного покатаемся, поехали, —

скомандовал матросу в лодке. Мотор мощно заревел и вытолкал лодку вперед, в море.

Гоша первым ушел с лодки в воду. За ним Колюня, перекрестившись, как перед карой. Затем двое его парней.

Вода бурлила, пузырилась вокруг якорного линя, будто в глубине играли огромные рыбы.

Прошел почти час. Время было на исходе. Море беспокоилось нарастающей волной. Матрос в лодке сбросил

капроновый якорный линь и едва успел до первых шквалов вернуться за атлешский волнорез. Надвигался шторм,

несущий бурю. Первую осеннюю бурю, знаменующую конец бабьего лета на Тарханкуте. Рыбаки спешно поднимали

краном из воды лодку. Ветер шкарябал ее о камни. Позвонили на погранзаставу. Предупредили, что люди не

вернулись с моря.

Братва на берегу заволновалась, как щенки, брошенные мамой. Трезвонили кому-то по мобилкам. Все время

вышло. С максимальными допусками. Начинало темнеть, ветер с моря плевался через скалы солеными брызгами.

Они, растерянные, оставили Данку на Атлеше, и укатили, получив приказ не засвечиваться.

Данка рвалась на край Атлеша, но рыбаки удерживали ее…

— Казав, буде поганое дело, — сокрушался Рачибо, утирая соленые брызги, отбрасываемые через утес

разгулявшейся волной, — Тики так , навпростец, на Черепаху выйти можна, якшо повезет. Кто его знает?— И

указывал похожей на клешню рукой на далекие отвесные скалы.

« « «

Из тех, кто ушел тогда на погруженье, никто не вернулся. Шторм длился три дня. Как будто грозный Дэв

очищал о скалы свою злобу. Винясь, чьи-то души жалобно подвывали ветру, вымаливая себе путь в чистилище.