Дахштайн

Фер Люций тут же выразительно поднял брови, а потом уделил внимание моей скромной персоне.

— Лилит, — он картинно всплеснул руками, — ты разве не озвучила ему главное правило поведения?

— Озвучила.

— Тогда преподай ему урок. Дэниэль должен запомнить.

Я поворачиваюсь к ничего не подозревающему мальчишке. Удар в челюсть измененной кистью. От неожиданности Дэн не успевает прикрыться и падает на солевой пол.

Повелитель опирается о стену и расслабленно стоит, прикрыв глаза от удовольствия, своим видом вынуждая меня продолжать. Я призываю всю ярость и злость оттого, сколько времени мне пришлось и еще придется потратить на этот кусок дурно пахнущей массы.

Мальчишка пробует подняться, но я бью что есть силы острым носком туфли ему под ребра. Он мычит от боли и сплевывает кровь, которую с шипением впитывает в себя шахта. Замахиваюсь, и снова мой носок врезается в его худое тело. Я бью методично, не давая потомку опомниться, не оставляя возможности даже вздохнуть. Дэн не сопротивляется, лишь скручивается в позу эмбриона.

— Ты.

Удар.

— Не должен.

Удар.

— Проявлять эмоций!

Дэн, кашляя кровью, растянул губы в багровой улыбке. Его искренний смех гулко разносился по шахте чужеродным объектом в отлаженной адской системе. Я снова замахнулась, но нога не попала в цель. Потомок откатился в сторону, рывком поднимаясь на ноги. Его глаза зажглись грязно-желтым.

— Я не стану носить маску, — зарычал он. — Прелесть вашей жизни в том, чтобы быть таким, как хочется.

Фер Люций захлопал в ладоши, довольно жмурясь. Я застыла, не понимая поведения Господина. Не знала, продолжать мне или остановиться.

— В отеле «Дахштайн» существуют правила, — пророкотал Повелитель. — Мы все им подчиняемся, поэтому это место до сих пор сокрыто от посторонних.

Он помолчал, еще посмеиваясь.

— Однако мне понравилась твоя дерзость. За это наказан не будешь. Но! С этого момента ты поступаешь на службу в отель. Лилит даст тебе должность и объяснит, что и как у нас устроено.

«У нас?» — едкая мысль вспыхнула и тут же погасла, подчиненная моей воле.

— Ступай в свои апартаменты, — выпроводил он Дэна. — А ты останься.

Мальчишка бросил на меня злой взгляд, который словно кричал: «Я запомнил и обязательно отомщу». Когда потомок исчез в жерле лифта, Повелитель впился в меня немигающими глазами, из его позы вмиг ушла расслабленность.

— Он не готов.

Меня ударило под дых почти так же сильно, как только что я била мальчишку. Я не позволила себе упасть, с трудом устояв на ногах.

— Мой Господин, еще пара убийств — и он полностью наш.

— Наш? — Меня откинуло его силой, впечатывая в стену. — Ты забыла, что все здесь мое? Отель, постояльцы и ты, грязная мерзавка? Никогда не забывай, кому принадлежишь!

Из моих глаз, носа и рта текла кровь, заливая воротник формы. Казалось, голова сейчас разорвется от давления Повелителя.

— Я поняла, Господин. Поняла.

На лице и шее Фера Люция вздулись вены. Губа вздернулась, открывая зубы. Я приготовилась к порции новых ударов, но их не последовало.

— Приведи себя в порядок и проследи, чтобы Орден остался ни с чем.

Я поклонилась и, стараясь не морщиться от боли, не хромать, направилась через лестницу в номер Бергнеров, чтобы там прибрать, а также привести себя в надлежащий вид.

В номере высилась смятая постель. Возле журнального столика виднелись следы борьбы, а пол в душевой остался залит кровью миссис Бергнер. Сменив белье и уничтожив все следы пребывания постояльцев, я еще раз окинула взглядом номер. Возле шкафа сиротливо остались стоять два чемодана. Будет Дэну задание: сжечь их на заднем дворе.

Я растерла лицо, сбрасывая маску и корчась от боли. То, что демоны не испытывают эмоций, абсолютная ложь, как по мне. Мы чувствуем в тысячи раз ярче и сильнее. В основном похоть, голод, ненависть, злобу. Эмоции тщательно скрываются, но их проблески заметны, когда Повелителя нет рядом. Никогда я не встречала демонов, кто чувствовал бы радость, смущение. У меня ни разу не получалось совершенно ничего не испытывать, но я мастерски научилась прятать то, что, по мнению Фера Люция, не достойно демона.

Вернувшись к себе, застала там мальчишку. Он по-хозяйски развалился на кровати в спальне, куда я никого не пускала, и рассматривал картины.

— Ты что здесь делаешь?

Дэн обернулся ко мне и похлопал ладонью по постели, приглашая прилечь.

— Думал повторить вчерашнее.

Он приподнялся на локтях, пожирая меня взглядом.

— Иди в свой номер. Твоя форма будет готова к утру.

Я скрестила руки и нахмурилась, чувствуя раздражение на вкус — нестерпимо-горькое, обжигающее, словно послевкусие красного перца. Я попыталась вернуть маску на лицо, но махнула рукой: мальчишка вон и не думает сдерживаться, хоть ему досталось.

— Занятные картины.

Дэниэль постучал указательным пальцем по губам, словно обдумывая мысль, которую так и не высказал. Я напряглась, надеясь, что он не успел тронуть другие холсты, завешенные полотном и слишком важные для меня.