Далекие чужие. Как Великобритания стала современной

Управление обществом чужаков в условиях расширяющейся имперской политики породило новый механизм реализации власти со все более абстрактными и безличными формами. Они, в свою очередь, часто служили основанием для создания столь же непривычных харизматических и крайне индивидуализированных форм руководства. Эта диалектика была очевидна для журналиста У Баджота в 1867 году; он описал, что Английская конституция содержит не только «эффективные» части, обеспечивающие работу правительства, но и почти мистическую ауру, окружающую ее «достойные» части, подобные монархии [Bagehot 2009]. Для Баджота, как и для меня, суть заключается в том, что обе составляющие Конституции совершенно необходимы, они работают вместе. Таким образом, растущие ряды новой государственной службы в Уайтхолле и их бюрократическое оснащение обеспечили государству монументальную материальную форму. В XIX веке территория между площадями Трафальгар и Парламент, а также новая набережная Виктории стали бюрократическим пространством правительства. Когда-то здесь находился королевский двор, поэтому в XV веке на этом месте были построены здания Парламента, однако, к сожалению, большая часть Уайтхолла и его многочисленные частные особняки не пережили пожара в 1698 году. Несмотря на то что военно-фискальное государство наложило свой отпечаток на это пространство в XVIII веке – перестройка Адмиралтейства (1726), а затем строительство Казначейства (1736) и Торгового совета (1768) – современный характер Уайтхолла сформировался после реконструкции Дома Парламента (1840–1860) после пожара 1834 года, перепланировка Трафальгарской площади вокруг новой Национальной галереи (1832–1838) и колонны Нельсона (1845), а также вызвавший жаркие споры проект нового здания Министерства иностранных дел и Министерства по делам Индии (1868–1873)[18]

. Не менее важно и то, что само пространство было открыто благодаря созданию набережной Виктории (1870) и расширению Парламент-стрит за счет удаления Королевской улицы у входа на Парламентскую площадь (1873) (см. рис. 10). В 1885 году Даунинг-стрит стала официальной резиденцией и офисом премьер-министра и канцлера казначейства. Кроме того, была построена серия новых монументальных зданий государственных министерств: Внутренний и Колониальный офисы (1873–1875), Новый Скотленд-Ярд (1888–1891 и 1912), пристройки Адмиралтейства (1895 и 1911 с Адмиралтейской аркой), Казначейство (1898–1917) и Военное министерство (1899–1906). «Исторический» стиль этих зданий затушевывали время их строительства и заявляли о постоянстве и прочности государства. За фасадами скрывались глубоко функциональные помещения, предназначенные для того, чтобы армии клерков могли заниматься государственными делами: в новом Военном министерстве было более тысячи кабинетов и две с половиной мили коридоров [Bremner 2005:703–742; Dugdale 1950; Foreman 1995].

Рис. 10. «Достойное» пространство Уайтхолла. Надписи: «Сады Уайтхолла», «Конная гвардия» и «Парад» опущены из середины изображения, слева направо Источники: [Fry: 1891].

В своем новом монументальном виде Уайтхолл стал церемониальным центром имперского государства. Как и подобает месту, где находился старый королевский двор, Уайтхолл играл роль сцены для выступления возрожденной монархии. Медленно лишаясь исполнительной власти в течение XIX века, монархия все больше наделялась новой символической ценностью. Королева Виктория начала ритуальное государственное открытие парламента в 1852 году, однако после смерти мужа делала это всего шесть раз – с 1861 по 1886 год. Количество торжественных процессий не увеличилось даже после того, как Дизраэли сделал ее императрицей Индии в 1877 году. Именно Эдуард VII закрепил за собой роскошь открытия парламента. Помимо этого, он выделил для монархии особое пространство в Уайтхолле, построив Адмиралтейскую арку, расширив Мэлл и обновив фасад Букингемского дворца за десять лет до начала Первой мировой войны. Будучи церемониальным и одновременно бюрократическим сердцем имперского государства, Уайтхолл стал мишенью для фенийских бомб в 1883 и 1885 годах; суфражистки протестовали там два десятилетия спустя, приковывая себя к перилам или разбивая окна правительственных учреждений. Уайтхолл стал очевидным местом для проведения Парада Победы союзников в 1919 году и установки кенотафа, возведенного в его центре для ежегодной церемонии памяти ветеранов Великой войны. Его архитектор, Э. Лютьенс, после был занят проектированием чрезвычайно дорогой столицы Британской Индии – Нью-Дели (1912–1931), в то время как проблемы британского правления постоянно нарастали, а его незыблемость казалась не такой уж и прочной. Работа Лютьенса – острое напоминание о том, что монументальная архитектура, распространившаяся по империи начиная с 1870-х годов, пропагандировала абсолютно имперское видение британского государства с Уайтхоллом в центре [Metcalf 1989].