Далекие огни

Он взял ключик и долго не мог попасть в отверстие замка. Руки тряслись. Наконец повернул ключ. От неожиданности чуть не вскрикнул. В шкатулке лежали аккуратно сложенные приборы для металлопластики и для выжигания по дереву, несколько листов мягкой тонкой меди и брошюра — руководство. На внутренней стороне крышки были выжжены замысловатый узор и надпись:

«Лучшему ученику Подгорского железнодорожного училища — Владимиру Дементьеву от старого учителя».

Слезы выступили на глазах Володи. Он был горд и счастлив. Восхищаясь коробочками и шкатулками, украшавшими полки учителя, Володя давно мечтал об этих чудесных приборах. Теперь они стали его собственностью. Что скажет Алеша Антифеев, жалкий трус, улитка несчастная! Подохнет от зависти.

— Нравится тебе подарок? — поблескивая стеклами пенсне, спросила Ольга Степановна.

— Нравится… — замирающим от радости голосом ответил Володя.

— Мне Михаил Степанович говорил о тебе. Ты хотел поступить в гимназию?

— Да… Готовился, но не приняли…

— Я преподаю в гимназии. В Екатеринославе. Хочешь поехать со мной? Устрою тебя учиться.

— У меня отец калека. Я должен зарабатывать на семью, — не сразу ответил Володя и, склонив вихрастую голову, покраснел.

— Очень жаль… — вздохнула Ольга Степановна и поправила пенсне. — Твой отец путевой сторож? Почему он калека?

— Отдавило вагончиком руку. Спасал воинский поезд.

Душа Володи раскрылась, и он рассказал обо всем: о том, как приезжал на будку ротмистр, о допросе жандарма. При каждом слове лицо женщины становилось все более суровым. Выслушав Володю, она сказала:

— Как рано пришлось тебе узнать об этом, мальчик! Не много ли для тебя? Было бы лучше, если бы политика пришла к тебе позже.

— Я хочу знать, за что арестован Михаил Степанович, — сказал Володя, пытливо глядя на Ольгу Степановну.

— Об этом мы поговорим в другой раз, а сейчас надо упаковать подарок. И уходи. Я спешу.

Ольга Степановна завернула шкатулку в газету, обвязала шпагатом.

— До свиданья, Воля. Так, кажется, называл тебя Михаил Степанович?

— До свиданья, Ольга Степановна. Я никогда не забуду вас и… Михаила Степановича, — взволнованно проговорил Володя.

— Я уезжаю через три часа… Здесь будут жить другие люди. Больше не ходи сюда, — сказала Ольга Степановна, передавая Володе сверток.

Прижимая к груди драгоценный подарок, он вышел на улицу.

XIX

Неподалеку от ковригинского двора, на каменной придорожной тумбе сидел черноусый человек в лаковых сапогах, в желтой сатиновой косоворотке и черном пиджаке. Кепка его была небрежно сдвинута на правый висок, черная прядь волос лихо торчала из-под козырька. Человек держал в зубах длинную папиросу «Комета», и, помахивая железной тросточкой, весело насвистывал.

Увидев вышедшего со двора Володю, он, все так же непринужденно помахивая тросточкой, с видом прогуливающегося человека пошел вслед за ним…

На вокзале Володя подошел к кассе купить билет — поезд на Овражное уходил через полчаса, — как вдруг кто-то осторожно взял его за локоть. Володя обернулся, крепче прижал к себе сверток. Черные глаза человека в лаковых сапогах зорко и насмешливо ощупывали его.

— Ну-ка, пойдем, малец, за мной, — держа правую руку в кармане пиджака, сказал черноусый.

— Куда идти? Зачем?

— Я тебя пивом угощу, чудак… Пойдем… — Черноусый стиснул руку Володи повыше локтя с такой силой, что у того в глазах помутилось от боли.

— Никуда я не пойду… Пустите меня! — вскрикнул Володя.

Стоявший у кассы красноносый мужик с пышной бородой теснее зажал стоявшую между ног корзинку.

— Поймался, сморчок… Вот там тебе покажут, как воровать.

— Я ничего не воровал… Пустите меня!..

— Эй вы, оставьте мальчишку, что вам от него нужно? — вмешался сидевший неподалеку на чемодане офицер.

Но человек в лаковых сапогах точно клещами сжимал руку Володи, тянул его от кассы. К месту происшествия, расталкивая публику, спешил жандарм.

— В отделение, немедленно! — приказал черноусый; отвернув лацкан пиджака, показал жандарму какой-то значок и, наклоняясь к Володе, тихо пригрозил:

— Я тебе покажу, как сопротивляться, молокосос… Попробуй еще пикнуть!

Все происходившее казалось Володе кошмаром. Сначала он ничего не понимал, потом мелькнула мысль, что это начало чего-то большого, небывало страшного в его жизни, и надо держаться мужественнее и крепче. Он вспомнил о Ковригине и, когда жандарм подтолкнул в спину, пошел, не сопротивляясь. Шкатулки уже не было в его руке; ее осторожно, отстраняя от себя, нес черноусый.

Володю привели в кабинет Дубинского. Глаза ротмистра удивленно остановились на нем.

— В чем дело? — поморщил он тонкие губы.

Филер бережно опустил на стол сверток:

— Смею доложить… Прослежен при выходе из квартиры Ковригина. Задержан на вокзале вот с этим…

Филер показал на шкатулку.

— Что в свертке? — спросил Дубинский, смерив Володю спокойным взглядом.

Володя молчал.

— Что в свертке, мальчик? — все так же спокойно повторил вопрос ротмистр.