Далекие острова. Трилогия (СИ)

Я все еще надеялся на то, что десантники, укрывшиеся в форте на границе с вардами, решатся на марш-бросок и выручат нас из беды. Но с каждой минутой, проведенной на перекрестке, надежда становилась слабее.

Дикари не стали атаковать в лоб и не решились обойти с флангов. Они поступили умнее. Сначала я даже не понял, что происходит, когда сверху, прямо с неба, на нас посыпались стрелы. Кто-то закричал, один десантник изогнулся дугой, пытаясь дотянуться до древка, торчащего из спины. Рядом со мной, неожиданно, охнул Ваг и с удивлением посмотрел на свою толстую ляжку, пробитую стрелой. Дикари выставили против нас лучников, которые не стали выискивать случайные цели, а пустили стрелы почти под прямым углом в небо. Долетев до верхней точки, они обрушились вниз, увлекаемые к земле тяжелыми кованными наконечниками. Конечно, в этом случае, стрела теряла часть своей убойной силы, но ее вполне хватило для того, чтобы пробить гимнастерку и глубоко вонзиться в тело. Возможно от этой напасти нас бы смогли уберечь толстые кожаные куртки, в которые наряжались абордажные команды лет 500 назад, но в современной армии никто не думал о том, что десантникам может понадобиться защита от стрел.

— В дом, — закричал я, — скорее в дом!

Мы едва успели укрыться под крышей, несколько человек остались лежать на улице. А стрелы все падали и падали, протыкая уже мертвые тела, распростертые на мостовой.

— Приготовиться к отражению атаки, — приказал я.

Люди бросились к окнам.

Ваг с трудом доковылял до кухни и теперь сидел на табурете, разглядывая свою рану. Он схватился за древко, хотел вырвать стрелу, но я его остановил.

— Не надо. Будет только хуже.

Страшно представить, что может натворить наконечник, если резко потянуть его наружу. Каленные «усы» разорвут мясо и сосуды, и интендант может истечь кровью. Стрела почти проткнула ему ногу насквозь. Я нащупал, через кожу, острие наконечника.

— Потерпите, — сказал я, взялся за древко и с силой надавил в низ. Ваг охнул и выпучил глаза. Наверно ему было очень больно.

— Терпите, — повторил я.

Он закусил губу и закряхтел. Я все давил и давил, пока железное жало не вышло, с другой стороны. Потом взял со стола столовый нож и срезал наконечник. Ваг шипел и ругался, как биндюжник. Пока он не опомнился, я взялся за древко возле оперения, потянул стрелу вверх, и вытащил ее из раны. Из интенданта словно выпустили воздух, он захрипел и откинулся назад, стукнувшись затылком о стену.

— Бинтуй, — приказал я санитару, который все это время сидел рядом на корточках, в ужасе теребя вскрытый бинт.

С такими ранениями ему еще не приходилось сталкиваться, поэтому он смотрел на меня, как на святого, который только что совершил великое чудо. В свое время мне пришлось насмотреться на то, как Сол вытаскивает из раненых туземные стрелы. Я не был уверен в том, что все сделал правильно, но доктора поблизости не было. Интересно, как там Сол? Добрались ли до него люди Хала и успел ли он добежать до корабля?

Стрелы все сыпались и сыпались на мостовую. Тела мертвых моряков были сплошь утыканы ими и издалека напоминали дикобразов.

Пока я занимался раненым интендантом, десантники расположились возле окон. Напуганные внезапной атакой и гибелью товарищей, они совершенно потеряли голову. В доме горели свечи и их никто не догадался потушить. Десантники были отлично видны в оконных проемах, поэтому туземные стрелки не стали медлить. Подобравшись к опустевшей баррикаде, они обстреляли дом и перебили почти весь мой гарнизон. В тот момент, когда дикари пустили стрелы, мы с санитаром решили перенести интенданта в спальню. Это нас и спасло. Я услышал за спиной крики и хрипы десантников, и тупые удары, вонзающихся в стены, стрел.

Я бросился в комнату, но было слишком поздно. Трое моряков лежали на полу без признаков жизни, а лейтенант корчился поперек кровати и скреб скрюченными пальцами пробитую грудь. Раненый, на которого он упал, был уже мертв.

Я оглядел залитую кровью и утыканную стрелами комнату, и встретился взглядом с сержантом. Он лежал на матрасе на полу, поэтому остался в живых. Сержант осклабился и крепче сжал револьвер.

— Уходите, — сказал он, — я их задержу.

Увидев мое замешательство, он махнул рукой в сторону коридора.

— Скорее.

Защищать здесь было больше нечего. Перекресток захвачен и наша героическая смерть, уже ничего не могла решить.

Я кивнул и вышел. Мы с санитаром подхватили интенданта, прошли по коридору и выбрались из дома, через заднюю дверь. Мы оказались в саду, в полной темноте, и постарались отойти от коттеджа, как можно дальше. За нашей спиной раздавались крики и выстрелы. Видимо дикари ворвались в гостиную. За забором метались черные тени, и я понял, что туземцы уже прошли баррикаду и бросились по улице вниз, в сторону причалов.

Неожиданно Ваг схватил меня за плечо.

— К комендатуре нельзя, — горячо дыша мне в ухо, зашептал он — не пройдем. Нужно уходить в другую сторону. Где-то здесь должна быть калитка.