Далеко от Москвы

— Значит, к восемнадцати часам управитесь?

— Управимся, все рассчитано и подготовлено.

— Главный инженер, им можно поверить? Они не увлекаются, эти молодые люди? — спросил Залкинд. — Вы у кого сейчас находитесь? Наверное, у Ковшова.

— Не угадали, я у Филимонова. Не могу оторваться от дизелей и насосов. Подтверждаю, Василий Максимович и Михаил Борисович, — все трое докладывали сущую правду.

— Коли так, благодарим вас, друзья! — сочно и с чувством сказал Батманов. — Предварительно, конечно. Погорячей будем благодарить после восемнадцати.

— Служим Советской Родине! — опять быстрее всех отозвался Рогов.

— Знамя пока у Ковшова? — спросил Залкинд, хотя отлично знал, у кого находится знамя управления, присуждавшееся раз в пять дней лучшему боевому участку.

— Знамя у меня. И не пока. Оно так и останется у меня, — отозвался Ковшов, окинув загоревшимся взглядом Умару Магомета, Карпова и Грубского. Те согласно закивали головами.

— Думается мне, что завтра повезете знамя на остров, — заметил Рогов, и возле него, слышно было, одобрительно зашумели люди.

— Зачем затрудняться, везти знамя на остров? Я задержу его на проливе и поставлю в насосную, — сказал Филимонов.

— Не будем торговаться! Зачем торговаться! Знамя никуда не повезем! Она наша до конца стройка! — азартно выкрикнул Умара прямо в трубку и рукой схватился за древко стоявшего в углу знамени, будто его уже собирались отсюда уносить.

Батманов и Залкинд дружно захохотали. Их поддержал и Рогов. С минуту по проводу разносился смех от Новинска до острова.

— Хорошо, паря, начальник смеется. Прямо от души. Насмешил ты всех, Умара, — широко улыбаясь, заметил Карпов.

— Что ж, Умара Магомет, посмотрим, придется или не придется отдавать знамя. Мне-то все равно, у меня этого знамени нет, а вам, конечно, обидно, — добродушно сказал Василий Максимович, и Алексей живо представил себе, как он в этот момент подмигнул Залкинду. — Договоримся с вами так, друзья: кто доведет дело до точки, пусть немедленно звонит об этом нам и вслед посылает официальную телеграмму. Беридзе, как всегда — арбитр, он отвечает за достоверность сообщения. Теперь, Георгий Давыдович, хотя вы и не в двух лицах, я прошу вас лично руководить испытаниями и у Филимонова и у Ковшова.

— Конечно, — согласился Беридзе. — Вы не беспокойтесь, все сделаем честь честью.

— Мне кажется, товарищи, что вы не совсем уясняете необычность и значительность наступающего, то есть уже наступившего дня, — вмешался Залкинд; провод не скрыл его возбуждения. — У Ковшова и Филимонова не просто окончание какого-то объема работ. У них испытание первых, совсем законченных объектов нефтепровода. Это же новая эпоха на строительстве! И от успешности испытаний зависит очень и очень многое.

— И еще учтите, — добавил Батманов. — Этими испытаниями интересуются и Рубежанск, и Москва.

— Они не подкачают, — солидно заверил Рогов с острова. — Я за них ручаюсь.

— Ну, ни пуха вам, ни пера! — крикнул Залкинд. — Спокойной ночи не желаем, так как она уже прошла и наступает беспокойное утро. Желаем вам троим наилучшего успеха.

Ковшов продолжал обсуждать с Грубским и Карповым подробности предстоящего испытания. Умара давно мог бы идти спать, но, увлеченный приготовлениями, сидел и настороженно поглядывал то на одного, то на другого, ловя каждое слово.

— Алло, Георгий Давыдович! — снова заговорил Батманов. — Сразу же после испытания уложите Филимонова спать. Срок — двадцать четыре часа. К Ковшову приставьте няньку, чтобы кормила его с ложечки.

— Вот это правильно, — одобрил Рогов. — А то я волнуюсь: не умер бы товарищ от истощения. С кем мне тогда соревноваться?

— Ты не перебивай, я не договорил, — продолжал Батманов. — Постарайтесь, Георгий Давыдович, побыстрей побывать у Рогова. Имею подозрение, что он ест и спит сверх всякой нормы.

— У меня тоже такое подозрение! — воскликнул Алексей. — Он разжирел, как паша.

— Соседи дорогие! Поскольку завтра вроде праздник, приглашаю вас к себе на остров, — сказал Рогов и, очевидно, вполне серьезно. — Угощение будет наславу — выставлю все, чем богат мой остров.

... Спать уже не ложились.

— Участок обязан работать весь день нормально: испытание не должно снизить нашу выработку. Повысить выработку можно, не возражаю. Перерыв в работе разрешим сделать лишь к финалу опрессовки, — Алексей сказал это, заметив праздничную приподнятость Умары. — Слышишь, Магомет? Тридцать километров ты сварил, пойдешь теперь дальше. Участок у нас большой, будь здоров! Ступай-ка ты спать и выходи на смену бодрым. Покажи пример выдержки.

Умара сердито таращил глаза и вздыхал, жесткие волосы его взъерошенно торчали, он теребил ворот рубахи.

— Какой ты человек, не понимаю! — возмущенно сказал он, схватил фуражку и выбежал.

Уже за дверью он крикнул:

— Выдержка! Откуда выдержка? Сам спать ступай! Сам выходи бодрый!

С рассветом, еще до восхода солнца, участок поднялся на ноги. Бригады в сосредоточенном молчании быстро расходились по местам.