Дали

«Запершись у себя в комнате, я написал несколько кубистских картин. В них явственно ощущалось влияние Хуана Гриса. Рядом с насыщенными цветовыми пятнами моих ранних работ импрессионистского толка эти полотна казались однотонными. Белый, черный, оливковый, жженая сиена — больше ничего не было на моей палитре».

Для Сальвадора, судя по всему, создавать картины в манере кубизма не представляло большого труда. Он резонно решил, что экспериментировать лучше всего в свободное от учебы время:

«Я вообще имею обыкновение поступать самым парадоксальным образом, и в ту пору я — единственный в Мадриде художник-кубист — жаждал досконально изучить рисунок, цвет, перспективу и требовал от профессоров академической выучки.

Студенты держали меня за ретрограда, врага свободы и прогресса, себя же они именовали революционерами и новаторами по той простой причине, что писали наобум и не признавали черного цвета — «грязи», как они выражались, и вместо черной употребляли красную краску. Они, видите ли, сделали открытие: на предмете свет дробится, играя всеми цветами радуги, исключая черный; тени, следовательно, красные, а не черные. Эту прописную истину импрессионизма я постиг еще в двенадцатилетнем возрасте и уже успел восстановить в правах черный цвет, истребление которого считаю грубейшей ошибкой. Этот урок мне преподал на одной из барселонских выставок Ренуар; одного взгляда на его небольшое полотно оказалось достаточно. А эти новаторы, выписывая свои кривые радуги, годами прилежно развозили грязь! Воистину нет предела дури человеческой!»

Студенты Школы, считавшие себя поборниками прогресса в искусстве и врагами ретроградов, посмеивались над одним из них — профессором Хосе Морено Карбонеро — известным портретистом и книжным графиком (иллюстратором, в частности, бессмертного «Дон Кихота» Сервантеса). Ему было шестьдесят лет, он был подчеркнуто старомоден: фрак, белые перчатки, галстук-бабочка, булавка с черной жемчужиной.

Карбонеро учил реалистическому рисунку, верно передающему пропорции, контуры, тени и полутона натуры. Студенты-авангардисты пренебрегали подобными навыками, считая более важным самовыражение, передачу своих чувств и мыслей, своего темперамента. Считалось, так проявляется свобода творчества.

Профессор, переходя от одного ученика к другому, указывал на недостатки рисунка, исправлял их несколькими верными штрихами. Но едва он покидал аудиторию, как, по свидетельству Дали, «все в едином порыве истребляли его исправления, поспешая восстановить свои шедевры, плоды так называемого темперамента, а точнее говоря — лени и тщеславия, притом самого жалкого, исключающего и трезвую самооценку, и безумный порыв. Какие же болваны учились в Мадридской Школе изящных искусств!»

Расходы на личные нужды у Сальвадора были минимальны, и он имел возможность покупать недешевые книги по искусству. Одна из новейших, посвященная кубисту Жоржу Браку, не была известна даже профессорам Школы изящных искусств, не говоря уже о студентах.

… В наше время принято считать людьми образованными тех, кто имеет дипломы, знает иностранные языки, получил научные звания. С формальной точки зрения это оправданно, а по сути неверно. На примере Сальвадора Дали видно: если человек прошел курс обучения, это может свидетельствовать (не всегда), что он — неплохой профессионал. И только.

Быть профессионалом в любой области знаний и деятельности важно. Однако там, где требуется творчество, умение мыслить самостоятельно, а не по шаблону, одного этого мало. Как верно отметил американский писатель Амброз Бирс, образование — это то, что мудрому открывает, а от глупого скрывает недостаточность его знаний.

Мудрыми или глупыми люди не рождаются, а становятся. Для развития ума необходимы тяга к знаниям и стремление приумножать их собственными усилиями, а не по учебным курсам. Совершенно обязательно выработать культуру мышления: способность сознавать свое незнание, размышлять логично и самостоятельно.

Исходя из таких предпосылок следует считать Сальвадора Дали человеком высокообразованным. Он всегда стремился расширить свой кругозор, был серьезен и умен не по годам. Несмотря на новейшие веяния в искусстве, понимал: прежде чем стать подлинным мастером, надо овладеть ремеслом живописца.

Усердие в учебе и следование указаниям преподавателей многими расценивались как признаки отсутствия таланта и темперамента, склонности к рутине, неспособности проявить свою индивидуальность. Да, отличники в учебе не часто бывают выдающимися творцами. Однако плохая успеваемость — еще не критерий таланта.

Пока студенты в свободное от занятий время развлекались, Сальвадор Дали продолжал заниматься самообразованием. Читал философские и научные труды. Его заинтересовало обретавшее моду учение Зигмунда Фрейда. Его «Толкование сновидений» потрясло юношу. Ему открылась возможность глубже заглянуть в собственную душу. «С тех пор я неустанно занимаюсь толкованием себя, — признавался он, — не только сновидений, но абсолютно всего, что со мной происходит, включая так называемые чистые случайности».