Дальние пески

— Не имеет ни малейшего представления. Артур клянется, что все в порядке, но его явно что-то тяготит.

— Он с такой охотой рассуждает о своем диабете, что причина вряд ли в болезни… От Фэй же он просто в восторге…

— Верно, бросается в глаза, как они привязаны друг к другу.

Наш разговор на этом оборвался. Нас целиком поглотило окружающее. К этому времени мы уже более чем на милю удалились от морского берега и дошли до места, какого я прежде никогда не видел. Мы то и дело пересекали протоки, в которых сейчас не было воды. Они были глубоко врезаны в песок мощными отливными потоками. По сторонам от проток песок был вздыблен причудливыми навалами, где попадались скрытые пустоты, и мы несколько раз по колено проваливались в них. То было действительно буйство природы, и передвижение отнимало столько сил, что мы скоро оставили идею добраться до моря. Вместо этого мы вернулись обратно кружным путем, продвигаясь некоторое время вдоль большой, наполненной водой протоки, отмеченной с противоположного берега небольшими черными буями. Я сообразил, что это, должно быть, пролив, ведущий к гавани Фэйрхавена. Мы оба страшно обрадовались, снова ступив на ровную и твердую землю. Если это Дальние пески, подумал я, то пусть они будут как можно дальше!

Когда мы снова оказались среди дюн, Кэрол внезапно вернулась к прежней теме:

— Я так надеюсь, что у Фэй и Артура все будет хорошо!

— Я уверен, что так и будет, — сказал я, чувствуя, что должен что-то сказать.

— Как можно быть уверенным? Брак — это лотерея. Это заявление меня немного насторожило.

— Ты и к нашему будущему браку относишься так же? Она улыбнулась и покачала головой:

— Нет, милый, если бы могла, я бы вышла за тебя прямо сейчас.

Глава 6

На самом же деле мы поженились через шесть недель. По выбору Кэрол мы обвенчались в деревенской церкви Пепельного Берега. Она настояла, чтобы торжество было как можно более скромным, отчасти, как я догадался, потому, что она боялась наплыва родни Ренисонов. Все прошло чудесно, а самое главное — никто не волновался. К Кэрол приехали ее старые знакомые по эстраде. Артур сыграл роль посаженого отца. Мои родители приехали, прихватив с собой самых близких родственников, а Том Уинслоу был моим свидетелем. О нашей свадьбе Кэрол письмом сообщила матери и получила лаконичный ответ с пожеланиями счастья. Как мне рассказали, то же было, когда замуж выходила Фэй. Я готов был посетовать на такое равнодушие, но Артур успокоил меня, заверив, что девушки к этому привыкли и праздника это не омрачит. Действительно, Кэрол просто светилась счастьем. Когда обряд свершился, был великолепный свадебный ужин в гостиничном ресторане, а ночью мы вернулись в Лондон, чтобы на следующий день отправиться во Флоренцию в свадебное путешествие.

Вернувшись в Лондон, мы стали подыскивать просторную и уютную квартиру. Учитывая, что в средствах мы стеснены не были, задача казалась простой, однако Кэрол непременно хотела, чтобы балкон выходил в парк, а подыскать такое жилище оказалось не так-то легко. В конце концов мы нашли как раз то, что хотели: очень удобную квартиру вблизи от моей предыдущей — и сняли ее на длительный срок. Занятый на работе, я вынужден был полностью доверить обустройство квартиры Кэрол, и она справилась блестяще. Во-первых, она имела возможность впервые в жизни покупать все, что ей нравилось, не задумываясь о цене, и ей это доставляло откровенное удовольствие. Во-вторых, в ней жил тот же талант делать жилище красивым и уютным, который в полной мере проявила Фэй, обставляя дом Артура. Я нанял приходящую домработницу, и Кэрол, избавленная от повседневных хлопот, могла целиком сосредоточиться на обстановке. Наши вкусы оказались во многом схожими, и плоды ее трудов оказались, с моей точки зрения, безупречными. Когда последняя картина нашла свое место на стене, мы пригласили к ужину моих родителей. Кэрол исполнила роль хозяйки с такой грацией и непринужденностью, что даже моя матушка заметно к ней потеплела. Что бы ни говорила Кэрол прежде о том, что мой мир ей чужд, она приспособилась к стилю жизни привилегированного класса с поразительной легкостью. Более того, она не скрывала, что рада перемене в своей судьбе. Она с удовольствием привыкала к дорогим нарядам и драгоценностям, которые не были сценической бутафорией. И я радовался вместе с ней. Если она и тосковала по своей прежней работе, то виду не подавала.