Дальше фронта

— Рад был бы, если б иначе. Но, по-моему, господин Ушаков прав. Откровенничать вы с нами не расположены, о сути своих исследований и открытий говорить не хотите. В какой-то мере я вас понимаю. Не сложилось… Я, само собой, доложу о наших с вами переговорах в самом благожелательном духе. А что уж там мое руководство решит…

— Все правильно оно решит, — вставил Вадим. — Им тоже рано или поздно придется — сюда. Так что дружить мы в любом случае будем. И Комитет благожелательной ассимиляции создадим. Если вы к тому времени сохраните статус.

Ляхов, который собирался еще обсудить со Шлиманом инициативу Розенцвейга, вдруг передумал. Незачем, разберутся как-нибудь сами.

— А вообще, как вы представляете собственное будущее? — спросил он вместо этого. — Неограниченно долгая жизнь в данной форме или восхождение к высшим сущностям? Интересно, все-таки… Ведь все там будем, как у нас выражаются.

— Поживем — увидим, — ответил Шлиман. — Первую стадию освобождения от телесности мы благополучно миновали. Это ведь не тело, — потыкал он себя пальцем в грудь, — это превращенная форма сохранения привычного облика. Когда исчезнет привычка, как-то изменится и остальное. А если вы считаете, что первая фаза переговоров завершена, задерживать не смею. Пожелаете продолжить — здесь же и тем же способом. А в качестве жеста доброй воли позвольте совет…

Вежливо подождал ответа на вполне риторический вопрос, после чего предложил проехать не так уж далеко, на тот самый перевал.

— А зачем?

— Вы там можете найти кое-что интересное для себя. А, возможно, для нас всех. Если сумеете этим правильно воспользоваться.

— И все же? Не люблю я таких вот полунамеков. Пойди туда, не знаю куда…

— Не хочу вас заранее обнадеживать или разочаровывать. Захотите — поедете, сами все увидите. Сумеете — воспользуетесь, нет — значит, нет. Дело в том, что там, в глубине расселины, есть одна пещера… Со странными свойствами. Для нас — скорее опасными. А вы — посмотрите. Будете ехать обратно, заверните сюда еще раз. Расскажете, что получилось. Тоже если захотите. Нет — не надо. Так поедете?

— Поедем, — кивнул Ляхов. Странным образом предложение Шлимана совпало с планами Вадима. Тот тоже имел в виду навестить место боя. И тоже не объяснил предварительно — зачем.

В машине он поднял эту тему.

— Есть что-то общее?

— Наверное. Про пещеру я ничего не слышал, а вот тщательно осмотреть окрестности точки взрыва мне тоже посоветовали. И именно в твоей компании. Очевидно, предполагается, что вдвоем мы можем открыть нечто, недоступное нам по одиночке.

— А с вашей стороны это место обследовали?

— Что там обследовать? Кому положено, прошлись, конечно, оружие собрали, трупы, документы. Меня в известность, по малости чина, никто не ставил.

— Хотелось бы знать, — раздумчиво сказал Ляхов, — искать надо именно в здешнем времени или в реальности тоже можно?

— Многого ты от меня хочешь. Ну, не знаю я! А в плане догадки… Если меня к тебе прислали сюда, значит, там ничего не нашли.

— Что ж, поехали…

Колосову Ляхов приказал ждать их на базе, а лучше — на одном из кораблей, до вечера.

— Рацию держите на приеме. Если будет нужно — передам дополнительные указания. До ночи не вернемся, и связи не будет — езжайте вот сюда, — он указал точку на карте. Вдруг разминемся — возвращайтесь в Тель-Авив.

— Так зачем же, командир? — встревожился поручик. — Давайте мы сразу с вами!

— Не надо. Дело у нас там такое, весьма секретное, а опасности почти никакой. Отдыхайте, в море искупайтесь, когда еще придется.

Ляхов сам не знал, почему не хочет брать с собой охрану. Не хочется, и все.

На перевал они поднялись той же дорогой, что и в первый раз с Тархановым.

А теперь получается, уже четвертый. Действительно — закольцовка. Сначала — волею случая, да и то как сказать, два других — с участием потусторонних сил, и вот сейчас — якобы на основе свободного выбора, но в ситуации, когда иного выхода как бы и нет.

Заколдованное место, не хуже, чем у Гоголя.

Разумеется, сейчас Ляхов вполне мог бы повернуть руль и покатиться вниз, к морю. Наплевав вообще на все. Единственное конкретное задание высшего командования он выполнил. И имеет полное право вернуться, хоть с Розенцвейгом, хоть без него. От двойника, конечно, так просто не отделаешься — захочет, потащится следом в нашу реальность. И без всякого самолета, своим ходом догонит, а то и перегонит. И явится к Чекменеву первым, себя объявить настоящим Ляховым, а его — подменышем.

И вы скажете мне, что там сумеют распознать переставку? А вот большой вопрос. Кто знает, сколько необходимой информации уже закачано в его мозги и сколько еще добавят? Квантум сатис — сколько нужно, пишут в рецептах.

Значит, я делаю выбор совершенно свободно? А как же!

Да и самому ведь чертовски интересно, а что там у только что подаренного плюшевого мишки внутри? Неужто только опилки? Фу, как банально!

А если бы вдруг оказались настоящие потроха, с кровью, веселее бы стало?