Дальше живут драконы 2

Индокитай. Хюэ, офис миссии наблюдателей. 29 января 1968 года

— Полный бред…

Барон Людвиг фон Путвиц-и-Пильхау, фрегаттен-капитан Хохзеефлотте и бывший командир германского У-бота, главноначальник международной наблюдательной миссии в Хюэ — смотрел на капитан-лейтенанта Воронцова примерно так, как если бы он сказал что-то непристойное, нецензурное. Смесь удивления и презрения по поводу человеческой глупости и невоспитанности, затронувшей даже дворянство…

Они каким-то чудом добрались до международной миссии, не вступив по пути в перестрелку и не попавшись на глаза полиции. Здесь уже все были на ногах — полиция сообщила о том, что в доме где жил один из наблюдателей, произошла перестрелка и взрыв. Барон тоже был на своем месте в кабинете и мягко говоря, не обрадовался, когда увидел Воронцова и Бяо. Воронцов подумал, что если бы его пристрелили или взорвали у него на квартире — барона бы это устроило больше…

— Герр барон, это не бред. Этот человек — рассказал мне о том, что на самом деле произошло в Хамдуке. Он не мог об этом знать никак — но я там был с другой стороны и могу подтвердить, что это соответствует действительности.

— Этот человек пьян, — обвиняюще сказал барон.

— Герр барон, этот человек получил ранение, я обработал ему рану. У меня не было другого обезболивающего, кроме алкоголя. Как я должен был поступить? Как вы бы поступили на моем месте?

Воронцов чувствовал, что начинает оправдываться. Это раздражало.

Барон Людвиг фон Путвиц-и-Пильхау отвернулся от Воронцова, и какое-то время просто стоял, смотрел на стену. На стене — была фотография фамильного замка его отца и фотография его семьи — жены и троих детей. Его жена — на фотографии была высокой и статной блондинкой, фото было сделано где-то на пляже… скорее всего на балтийском побережье близ Кенигсберга. Казалось удивительным, что такая яркая и интересная женщина — предпочла столь серого и скучного бюрократа, пусть даже с дворянским титулом. Иногда — капитан Воронцов даже начинал сомневаться в том, что барон командовал торпедной подлодкой… он больше подходил для службы в штабе. Впрочем, как дворянин, капитан Воронцов никогда бы не посмел необоснованно поставить под сомнение слова другого дворянина.

— Герр капитан-лейтенант — сказал барон, видимо приняв в душе какое-то решение — наши отношения, пусть и безупречные в служебном отношении, далеки от того, чтобы назвать их дружескими, верно?

— Герр барон, мы оба справляем службу — помедлив, сказал Воронцов — и стараемся делать это исправно, верно?

— Верно, верно… — барон, наконец, обошел стол (до этого он стоял перед ним, как будто защищая последнюю бюрократическую твердыню, бумажный бастион — личный чиновничий стол), присел сам и показал на стул — вы присядьте. В ногах правды нет… кажется, в России есть такая поговорка.

Капитан Воронцов пододвинул себе стул

— Такая поговорка и в самом деле есть, герр барон

— Признаться, господин Воронцов, я испытывал некое… недоверие к вам и вашим методам работы… считал их выходящими за рамки того, что позволительно офицеру международной контрольной комиссии. Кроме того, я считал, что вы излишне защищаете позицию североамериканской стороны… что понятно, учитывая взаимоотношения ваших стран, но опять-таки недопустимо для офицера международной контрольной комиссии. Однако вы, как и я живем здесь и подвергаем себя риску… со стороны тех, кто скрывается в джунглях. И полагаю, нам обоим известно, что те, кто скрывается в джунглях, не утруждают себя соблюдением конвенций о правилах войны, ни Женевской, ни какой-либо другой. А мы работаем здесь и в любую минуту можем оказаться под ударом, как и весь город.

…

— Полагаю, нам следует разобрать всю эту историю с самого начала, сударь. Без гнева и пристрастия. С начала. Как вы впервые узнали об этом человеке?

В отличие от барона, видимо, решившего что-то и для себя и для своей совести — капитан Воронцов вынужден был с самого первого вопроса начинать врать. Нельзя сказать, что это давалось ему легко. Человек не приспособлен для того, чтобы врать. Военный человек — тем более. Но служба бывает разная.

— Он сам ко мне подошел. На Донг Ба Маркет.

— Позволю себе поинтересоваться, как вы оказались на Донг Ба Маркет?

Воронцов пожал плечами

— Ходил, чтобы купить продукты. Там дешевле, чем в европейском городе.

Двое мужчин посмотрели друг на друга — и каждый понял другого. Наверное, это и есть настоящая мужская солидарность, для которой не нужна даже дружба. Редкостный негодяй — не отмажет по возможности другого мужика, даже незнакомого — просто потому, что тот мужик.

— Да, там довольно дешево… — сказал барон с неопределенностью в голосе — и полагаю, вы стали частным посетителем рынка?

— Ну, можно и так сказать.

— И как этот человек нашел вас? Просто подошел и все? К незнакомцу?