Читаем Дальше живут драконы 2 полностью

Дальше живут драконы 2

День настает позже, а ночь раньше. Некоторые такие густые, что там и днем стоит полумрак. В них не пойдешь куда хочешь — есть тропы, на тропе может быть мина или поджидать засада. В них всегда сыро, потому что вода после проливных тропических дождей не испаряется, ее останавливают густые кроны деревьев — и она так и циркулирует тут. В джунглях никогда не бывает ни слишком жарко, ни слишком холодно. Тут полно змей, ядовитых пауков и опасных людей.

Но если ты знаешь джунгли — они смогут стать для тебя и кровом и столом, где полно пищи. В джунглях никогда не умрешь от жажды. И здесь полно пищи, надо просто уметь ее добывать.

На третий день, капитан Сонтаг убил свинью. Свинья была совершенно не такой, как там, дома — маленькой (размером со средних размеров собаку и пятнистой). Капитан Сонтаг заколол ее копьем с ножом в качестве наконечника, после чего они вдвоем принялись ее разделывать. В джунглях нельзя ни высушить, ни засолить, как следует мясо. Потому съедобные куски нарезались довольно мелко и обмазывались солью и еще какими-то мелкими специями, местными. Они так могли сохраниться, по крайней мере, два — три дня, сырым такое мясо есть было нельзя — но для супа оно годилось.

— Знаешь, откуда взялись тут эти свиньи? — спросил капитан, нарезая мясо и выкладывая на кусок ткани который держал Борька

Тот покачал головой

— Их привезли мы. Раздавали местным племенам для того чтобы они могли позволить себе мясо.

— А зачем была та война? — просто спросил Борька

Капитан внешне не показал вида, хотя вопрос был очень для него болезненным

— Парень, этот вопрос задают себе больше двух миллионов парней, которые отсюда вернулись. И не находят ответа.

…

— Кто его знает? Говорят, что президент Кеннеди был католиком, и потому для него было важно защитить местных католиков от истребления. Но думаю, чушь все это собачья.

…

— У нас, у американцев — есть теория предопределенности — мол, именно нам Бог заповедовал править миром и исправлять все его грехи и недостатки. Сейчас конечно я понимаю — чушь это все собачья.

…

— В какой-то момент ты говоришь себе — эта ситуация для меня важна. Например — защитить этих людей. Ты делаешь шаг — и противник делает то же самое. Потом ты делаешь еще — и противник делает еще. И так шаг за шагом вы приходите к чему-то большому. И ты уже не можешь отступить. Честь не позволит.

— Но разве так и не должно быть?

Сонтаг поколебался, прежде чем ответить

— Ты ведь кадет, из армейской школы?

— Юный пограничник, но это примерно, то же самое.

— Ну так вот, юный пограничник, в твои годы каждое утро я видел, как поднимается флаг на флагштоке и пел гимн САСШ. В то время все так делали. Как и все пацаны на военной базе — я чуть мне стукнуло восемнадцать, постучался на вербовочный пункт. Тех, кого я мог назвать настоящими друзьями — у меня было пятеро. Знаешь, сколько из них еще живы?

…

— Двое. Считая меня.

— Когда ты теряешь друга — по-настоящему теряешь, не где-то там, а у тебя на глазах — многое становится иначе. Многое.

Вечером они поужинали супом из свинины с какими-то молодыми побегами. Борька вызвался первым стоять на часах и Сонтаг понимающе кивнул — вторая вахта сложнее.

Ночь в джунглях — мерзкое дело.

Всякие твари выходят на охоту, и если на открытой местности бывает видно луну, звезды, можно различить горизонт, то тут нет ничего кроме удушливой тьмы. К тому же — близость лиан, деревьев — дает ощущение тесноты.

И еще эти крики. Какие-то то ли птицы, то ли животные…

Старший брат учил Борьку — если ты занимаешься любимым делом, осваиваешь его — то в какой-то момент надо начинать доверять своей интуиции. Новичку доверять интуиции нельзя, это не интуиция, а страх. А вот если ты дока…

У Борьки был автомат — тот самый GAU-5[39]. И он вскинул его и полоснул очередью именно потому, что почувствовал.

Раздался визг, больше похожий на визг циркулярной пилы, напоровшейся на дерево. Шелохнулась листва.

Сонтаг вскочил с пистолетом в одной руке и фонарем в другой. Луч света метнулся по деревьям. Потом он ушел туда — и вернулся.

— Что там?

Сонтаг сплюнул

— Леопард.

— Леопард? Их же всех перебили.

— Не всех. Браконьеров тут нет. Тут пятнадцать лет шла война, браконьера с оружием пристрелят или мы или партизаны. А сбитые летчики или убитые бомбежками партизаны и мирные — отличная пища, вот они расплодились. Человек, прожаренный напалмом — для них все равно, что стейк в ресторане.

— Я его убил?

— Нет, ранил. Но думаю, он не сунется, с оружием знаком. Поищет добычу попроще.

…

— Как ты понял, а?

Борька пожал плечами в темноте.

— Почувствовал

— Молодец. Иди, спи.

…

— А я посижу. Все равно уже не заснуть.