Даманский. Огненные берега

Исполнительный боец отдал честь и убежал. Выдалась минутка, Павел сунул в зубы сигарету, жадно затянулся, закашлялся. Что за горлодер продают в местных магазинах? Хоть бросай курить к чертовой матери…

– Держите, товарищ лейтенант, – Бабаев сунул ему нераспечатанную пачку сигарет. – Для вас берег и чуть не забыл. Это болгарские, «Родопи», Локтионову в посылке родичи прислали. Хорошие сигареты, мягкие, умеют болгары курево делать…

– Спасибо, не откажусь, – обрадовался Котов. Полминуты они молчали, выдыхая дым. На острове еще кипела работа – такое ощущение, что бойцы мотоманевренной группы, пользуясь переизбытком времени, роют окопы в полный профиль и обкладывают их бревнами. Падали деревья, надрывался двигатель БТРа.

– Это они вид рабочий создают, – предположил Бабаев. – Изображают, что нас тут очень много, а не жалкие полсотни.

– Больше, – мысленно пересчитав, поправил Павел. – Штыков шестьдесят, а еще четыре БТРа и экипажи в них.

– Да, это успокаивает, – хмыкнул Бабаев. – Мы китайцев числом задавим, хм… Думаете, опять попытаются занять остров, товарищ лейтенант?

– Да хрен их знает, Бабаев. Я бы на их месте не стал.

– Я тоже – не с дуба же рухнул. Не пойму, с чего они такие упрямые? Лезут и лезут. Что им дался этот остров?

– Дело принципа, – вздохнул Павел. – Сомнительные у них принципы, но уж какие есть.

– Ага, и ради принципа готовы положить столько народа… Целые армии собрались с двух сторон – и все ради клочка земли, где только рис растет после половодья… Нет, я, конечно, рис люблю, если это не каша…

– Все, Михаил, отставить разговоры. Держи свою философию при себе.

Перебежками приближались бойцы, снова стучали лопаты, перекатывались тяжелые камни. Слева активность затихала – мотоманевренная группа завершала работы. Задним ходом, чтобы не маячить у противника на виду, отползал БТР. Пограничник махал руками, ругался – куда прешь? Не видишь – яма!

– Анекдот вспомнился, – хохотнул Черемшин. – Испытания нового танка в итальянской армии. Инструктор объясняет курсантам: «Вот это коробка передач – одна скорость передняя и четыре задних». – «Господин инструктор, а передняя зачем?» – «Как зачем? Думайте головой, курсанты! А вдруг враг с тыла зайдет?»

Лениво похихикали, потянулись к сигаретам.

– Все – на позиции, – скомандовал Павел. – Спать сегодня будем по очереди и немного. Кто замерзнет – бегите греться в БТР.

– Думаете, пустят? – с сомнением сдвинул на затылок шапку Модяну.

– Не пустят, разрешаю жаловаться.

Последний штрих – таскали ветки, мостили ложе, чтобы не лежать на голой земле. Изводили запасы спичек – грели руки.

Взвод лежал на позициях, иногда кто-то отползал, разминал кости, делал пробежки, чтобы согреться. Позади БТРа пограничники развели костер в яме.

Ночка выдалась напряженной. Хуже нет, когда ничего не происходит, хочется спать, да еще и холод пощипывает за разные места.

В первом часу ночи на позициях стало тихо. Павел разрешил бойцам вздремнуть через одного. Сам курил в кулак, всматривался в очертания противоположного берега. Там иногда перекликались люди, звякал металл. Порой сновали тени. Тогда он напрягался, всматривался до рези в глазах.

Остров лязгал, иногда включались двигатели, загорались фары – подчиненные Яшина действительно создавали видимость присутствия большого числа людей. Павел свернулся клубком, сунул кисти рук в рукава, отключился минут на сорок. Очнулся от холода, всмотрелся в светящиеся стрелки часов. Половина второго.

Над районом висела тишина, оба берега помалкивали. Только тени иногда сновали на советской стороне, вспыхивали огоньки сигарет.

Он сполз с косогора, сделал несколько упражнений, чтобы разогнать кровь. Пополз вдоль окопов. Сержант Покровский негромко похрапывал, но когда лейтенант проползал мимо, беспокойно шевельнулся, уставил на него поблескивающий глаз. Успокоился, снова всхрапнул – в Багдаде все спокойно…

Черемшин не спал, разлегся, раскинув ноги, смотрел вдаль. Лежанку он соорудил недурную – не поленился натаскать веток и жухлой травы.

– Свои, – предупредил Котов, пристраиваясь рядом. – Все нормально, Черемшин?

– Ага, товарищ лейтенант, до мурашек… – пограничник передернул плечами. – Тихая жуть, по-другому и не скажешь. Привидения снуют… Кто-то на берег выходил – несколько человек, постояли, потом будто в воздухе растворились, словно в параллельный мир ушли… Страшновато, товарищ лейтенант. Я вообще с темнотой не в ладах. А если знаешь, что там тысяча бесов, и неизвестно, что у них на уме, тогда и вовсе…

– Будь осторожен, Черемшин, – усмехнулся Павел. – Незнание, порожденное страхом, со временем становится религией.

– Да знаю я, – отозвался пограничник. – «Незнание рождает страх» – кто-то из великих сказал. А насчет религии – это не ко мне…

– На журналиста учился?

– Нет, на филфаке… Тоска казалась смертная, бросил после полутора лет мучений. А сейчас вспоминаю – нет, вроде ничего было…

– Наверстаешь, Черемшин, какие твои годы. А насчет страха – бойся на здоровье, только до паники не доводи.