Дамнар: Неведение (СИ)

— Ну, что прям пишут, не знаю, — сказала Кэйя, задумчиво вглядываясь. — Но вот тут, — Кэйа показала на длинный корявый корешок, — явно корень цикория изображен. Он для печени полезен, и линия от него ведет. А это, — Кэйа ткнула пальцем в рисунок цветка, который сплошь опушился желтоватыми волосками, — астрагал. Знаю, его для сердца принимают. Вероятно, про лечебные травы книжка. Откуда взяла, помнишь? Полистаешь — на место поставь.

— А про что остальные? — Еся осторожно поставила книгу на место, разглядывая ряды. Количество книг в одном месте внушало ей восхищенный трепет, заставляя понижать голос и шептать.

Кэйа пожала плечами:

— Ну, магических тут наверняка много, — Кэйа безразлично пожала плечами. — Еще бывают книги просто со сказками, например. Тебе зачем? — Кэйа была равнодушна к этому месту, явно задала вопрос просто для поддержания разговора, уже направляясь в сторону выхода. Да и Есения навряд ли могла в тот момент дать четкий ответ.

Когда друзья вернулись из замка в деревню, их, как и остальных жителей пристроили к работе — кому урожай собирать и запасы на зиму готовить, кому охотиться, кому рыбачить. Вопросов, где пропадали — ни у кого не возникло. Ярек разрывался. Сердце его влекло к Кэйе, но сестрицу он оставить одну боялся, как оказалось, не зря.

— Хрен ли они опять шляются где ни попадя? Жрать нечего! — услышали ребята знакомый сиплый голос, зайдя на порог свежей избы, куда их распределили ранее.

Траян рыскал на кухне в поисках еды. Услышав открывшуюся дверь осклабился, отвесив с издевкой земной поклон.

— Господа изволили явиться, — яд из рта дядьки разве что не капал. — Что, не прижились в замке? Вспомнили-таки о своих обязанностях? — Траян стоял возле двери, не давая пройти, искренне наслаждаясь их замешательством и вытянутыми лицами.

— Я сейчас грибы переберу и сготовлю. Надо дров наколоть, — Еся, потупив взгляд, вышла на переднее крыльцо разбираться с полной корзинкой.

— Что стоишь, особое приглашение нужно? Топор на заднем дворе. Авось, мхом не порос еще, — Траян вышел вслед за Есей на крыльцо, сильно задев Ярека плечом, и уселся на ступеньках покурить. Ярек отправился на задний двор. Ещё светло, на улице людей много ходит — дядька сестру точно не тронет.

Вскоре ранний ужин был готов. Траян первым поел, смёл почти всё подчистую. Уходить не спешил. Ярек было поинтересовался, где дядька ночевать собирается, и был крепко послан. Траяна это изба, и он здесь их, неблагодарных, терпит. А отчитываться не намерен — вот и весь ответ.

Колокол возвестил о начале вечерней службы. Народ потихоньку подтягивался в костёл. Есения с Ярцом тоже пошли в надежде, что к ночи дядька вернется в замок. Но после службы в окошке был виден свет свечи и явно очертания дядьки за столом. Раньше было проще — дядька хотя бы был человеком. Ярек хотел предложить сестрице пойти с ним вместе в замок к Кэйе. Последние дни он часто туда втихаря от вожака пробирался, но Есе не хотелось мешать влюбленным друзьям. Она предложила другой выход.

За ту неделю, что друзья провели в жилище Олафа, в деревню приехал приглашенный толмач. Он прибыл вместе с налогами из Гордвала, некоторой провизией и вассалами с визитом вежливости от ковена «Интрепид» и лесного дома «Айвори».

Эйлерт — был весьма удачным выбором. Городской священник, ранее совершивший паломничество по доброй половине святых мест Атиозеса, успел за время своих путешествий выучить множество языков и наречий. Изучал многие верования, видел разные обряды, в итоге проникся идеей единого Божества в разных обличиях, поэтому ко всем проявлениям язычества и колдовства относился если не лояльно, то хотя бы терпимо. Да и редкий монах, следующий строгим канонам новой Церкви согласился бы добровольно отправиться в обитель проклятых. С обителью эльфов было проще — эта половина вторженцев из Вириди Хорта внушала коренным жителям Атиозеса гораздо больше симпатии.

Священник вызывал доверие. Невысокий пожилой дядька с добротной русой бородой, за которой угадывались пухлые румяные щеки. Голос был хрипловат из-за курительной трубки — пристрастие привезенное из дальних странствий, но он тем не менее заверял, что такая маленькая шалость простительна. Уж тем более она простительна, поскольку считал, что никакого вреда окружающим не наносит — только не выдыхай дым людям прям в лицо.

Кожа монаха была обветрена, загар уже не вывести, вероятно, ничем. Руки в мозолях и чернилах. Собственно, ручного труда Эйлерт никогда не чурался — возможно поэтому быстро пришелся по душе селянам. Ко всему прочему, новая религия, которую проповедовали на Атиозесе, оказалась крайне похожа на ту, что осталась с той стороны портала, вместе с языческими Богами, поклоняться которым завещали предки. Одним словом, сошлись. А вскоре и общий язык обрели, как буквально, так и иносказательно.