Дамский негодник

А Бойцова, от ярости сжав кулаки, процедила:

– Эх, знать бы, кто Марину убил, своими руками подонка задушила бы!

– Я знаю, – сказала Далила.

Елизавета ахнула:

– Кто?!

– Сама она себя и убила. Точнее, совесть ее. Не за свое дело Марина взялась, силы свои переоценила, а потом муками совести источила себя.

– И поэтому сахар безудержно поднимался? – спросила Елизавета.

«После каждого звонка Людмилы», – подумала Далила, но вслух догадки не произнесла, лишь сказала:

– Лиза, я же тебе говорю: все болезни от совести.

Бойцова зловредно напомнила:

– Ты говорила, что все болезни от нервов.

– Правильно, а нервы от совести. От больной, от нечистой совести. Не жалей денежек, Лизочка, жертвуй, Лизочка, жертвуй.

Елизавета, испуганно взглянув на подругу, сказала:

– Ладно.

– Список нуждающихся я завтра тебе занесу, – пообещала Далила и вдруг спросила: – Скажи, а Калоева правда любила высокие каблуки?

– Да ты что! – удивилась Бойцова. – Высоких каблуков Марина никогда не носила. Она с Мишкой одного роста была.

– Ну ладно, я пошла домой отсыпаться.

* * *

В субботу, как всегда с новостями, подарками и тортом (со взбитыми сливками), Далила навещала крестницу Ангелину, а заодно и подругу Галину.

Начали с новостей.

– Я узнала, кто убил Марину Калоеву, Михаила, Анфису, Сасуняна, Рубена, нотариуса и Трофимыча, – с гордостью сообщила Далила.

Галина нетерпеливо воскликнула:

– Кто?

– Слушай, это длинный рассказ, как говорит мой Бонд, про обычную городскую жизнь. Марина Калоева росла на стыке культур. Отец армянин – домостроевец, русская мать – прогрессивная женщина. Можно представить, как легко жилось этой разнонациональной семье.

– Ад кромешный! – содрогнулась Галина и пояснила: – Для матери. Мужикам везде рай.

– И между тем, – усмехнулась Далила, – Марина росла счастливым ребенком. Отец и мать ее обожали. Отец баловал, мать стоически оберегала от мерзостей их семейных дрязг. Трагедия произошла тогда, когда Марина вышла замуж за Михаила.

Пострадавшая от брака Семенова компетентно заметила:

– Вот когда слетели с нее розовые очки.

– Да, Марина тогда поняла, чего натерпелась ее добрая честная мать. Брак Марины тоже не удался, но был огонек, который грел ее душу, помогая переносить издевательства Михаила.

– Что за огонек? – деловито осведомилась Галина.

– Муж нашей Людмилы.

– Карачка?

– Да, Карапет Ашотович Сасунян. Оказывается, они с Мариной любили друг друга с детства. Сасунян боготворил Марину, Марина его. Но отец выдал дочь по расчету. Поскольку отец Марине прививал лживую мораль, что мужчина бог, а потому он всегда прав, Марина не могла так вот запросто возненавидеть мужчин. Униженная разгульным Михаилом, она свою любовь к долгожданному принцу целиком взвалила на Сасуняна. Сасунян не возражал, но любовь, разумеется, была тайной.

Галина напомнила:

– Ты ж говорила, что у них с Сасуняном того…

– Ложная информация. Совсем не того. У них были светлые отношения. Марина душевно дружила с Людмилой. Она даже мысли допустить не могла завести роман с мужем подруги. Но однажды Людмила ей рассказала, что Карачку своего разлюбила, и более того, Людмила хочет уйти к другому.

– Откуда ты это узнала? – поразилась Семенова. – Чертова Людка мне про это не говорила! Оказывается, у нее и любовник был!

Далила горько вздохнула:

– Представь себе, тетушка мне рассказала. Когда Марина была у Мары в гостях, они за песочным пирогом подружились и разоткровенничались. В результате тетушка быстро разобралась в этой запутанной и страшной истории. То, к чему я пришла после рассказа Зинаиды Поповой, тетушка знала уже тогда. Она знала, кто убийца Анфисы, потому и заверяла меня, что Людмила невиновна. Более того, тетушка знала и то, что Марина обречена. Она даже знала, кто Марину убьет.

– Ну, старуха дает! Опять она тебя сделала! – возликовала Галина.

Далила, осуждающе покачав головой, отметила:

– Иногда ты бываешь потрясающе деликатна.

– Да ладно, – смутилась Семенова, – я же радуюсь за старушку. Ну, в смысле, что в ее возрасте мозги все еще работают, что склероза нет.

– Ах, вот оно что, оказывается, ты о здоровье ее печешься, – прозрела Далила. – Тогда я тебя прощаю.

Покончив с «реверансами», Семенова немедленно задалась вопросом:

– А почему Мара от тебя скрыла свою догадку? Она видела, как ты страдаешь. Ох, и вредная все же Мара старуха!

Самсонова заступилась за родственницу:

– Вовсе не вредная. Она мне шанс давала. Думаешь, Мара рада, что в нашем негласном соревновании всегда она победитель? Мара хотела, чтобы я сама разгадала эту загадку убийства Пекаловой. Мара стала болеть, боится, вдруг умрет, а я так ни разу ее и не победила. И ничего уже исправить нельзя. Короче, она хочет, чтобы я победила в нашем соревновании.

– Это мне ясно, – отмахнулась Галина.

Тема соревнований тетушки и племянницы ее совсем не интересовала. От карьерных побед она была далека.

– Лучше скажи мне, – попросила Галина, – что там с Сасуняном и Калоевой приключилось. Людка хахаля завела, и Марина сразу под Карапета легла?

– Ты не можешь без пошлостей! – возмутилась Далила.

Семенова с серьезным видом заверила: