Дамы тайного цирка

Сегодня вечером представление цирка Фрагонара!

Они нашли открытый служебный вход, но билетные кассы были закрыты. Внутри высокий мужчина в брюках с подтяжками, прислонившись к стене здания, курил сигарету. Барроу взял инициативу на себя.

– Управляющий здесь?

– Это как посмотреть, – сказал мужчина. – Для чего он вам?

– Какая вам разница? – Гастона раздражал его тон.

Мужчина пожал плечами, судя по всему, понимая, что он в меньшинстве, и направил их обратно в коридор через открытую дверь. Троица услышала звуки фырканья лошадей и цокот копыт. Два мужских голоса кричали: «Алле!»

Дверь была приоткрыта, и Барроу постучал.

– Entrez, – сказал голос.

Трое мужчин оказались в загромождённом кабинете без окон, где по стенам висели цирковые памятные вещи.

– Мы искали управляющего.

– Я владелец цирка, – на безупречном английском поправил их человек за столом. Это был пожилой мужчина с копной седеющих волос и в маленьких очках для чтения. Кабинет был слабо освещён, его заполняла дымчато-серая пелена, потому что Фрагонар курил короткую коричневую сигару.

– Я Эдвард Барроу из Национального института истории искусств. Это мои коллеги из les États-Unis[23]. Несколько дней назад ещё одной нашей коллеге здесь показали картину.

– Это невозможно, – мужчина откинулся на стуле и сложил на груди руки.

– Pourquoi?

Он пожал плечами.

– Я вчера вернулся из Рима. Цирк открылся только сегодня утром. – Он сделал паузу, когда Барроу, кажется, не поверил ему. – Очень дорого кондиционировать летом такое большое помещение. Здесь никого не было.

– Вы уверены? – Гастон осматривал картины. – Никто здесь не убирался?

– Совершенно уверен, – ответил мужчина. – Без нас здесь не бывает уборщиков. Тут всё было заперто с апреля. – Он провёл рукой по книжной полке за собой и продемонстрировал пальцы, покрытые толстым слоем пыли. – Видите, уборки не было.

– Картина, которую видела наша коллега, – сказал Гастон, – это портрет Сесиль Кабо.

Мужчина кивнул и беспечно указал на стену.

– Oui.

Бен стоял ближе всего к месту, на которое он махнул. На стене он заметил небольшую картину и склонился, чтобы изучить её. Картину окружали фотографии, многие из них – смущающие винтажные ню. Полотно было того же размера и выполнено в той же манере, что и «Сильви на скакуне», но изображало женщину с серебристыми волосами в розовом полосатом трико на второй ступеньке верёвочной лестницы. Она пристально смотрела на художника, слегка улыбаясь, её тело изгибалось, как представлялось Бену, сообразно движениям реквизита. Он сказал бы, что эта картина более детализированная, чем другая в кабинете Барроу. Если главной темой того портрета было взаимодействие лошади и наездницы, Сильви, здесь был только один субъект: девушка.

Барроу молниеносно оттолкнул Бена с дороги.

– Это вторая картина. – В его голосе слышно было крайнее воодушевление, когда он наклонился, чтобы внимательнее исследовать её. Повернувшись обратно к мужчине, он объявил: – Это картина работы Эмиля Жиру!

Тот затушил сигарету в полной пепельнице рядом с собой.

– Почему меня должно волновать, кто её нарисовал?

– Потому что это очень важная картина, – рассердился Барроу. – Это большая ценность. Её следует охранять и повесить в музее, а не у вас на стене, особенно если вы не поддерживаете температуру в здании летом. Эта картина – национальное достояние.

– Мой отец был увлечённым коллекционером памятных вещей из cirque, – сказал мужчина. – Он нашёл эту картину в маленьком магазинчике в Латинском квартале. Кто-то продавал её, чтобы уплатить долги, вместе с красками и прочим инвентарём. Ему сказали, что художник скоропостижно скончался, оставив все вещи в своей маленькой квартирке. Моего отца заинтересовала только эта картина. Она благополучно провисела на этой стене семьдесят лет. И здесь она и останется.

– Наша коллега пропала, – вставил Гастон.

– Меня это не касается. Если ваша коллега видела эту картину несколько дней назад, значит, она проникла в это здание. Возможно, она попыталась сделать это снова, и на этот раз ей не повезло. Если у вас на этом всё, джентльмены, то мне ещё нужно заняться кое-какой работой. – Он указал на рукописный гроссбух.

Барроу достал из кармана визитку.

– Если вы задумаетесь о том, чтобы расстаться с этой картиной, институт с радостью это обсудит.

Владелец цирка не потянулся, чтобы взять карточку, поэтому Барроу положил её на стол.

Бен мог бы сказать, что Барроу горел желанием снова прикоснуться к картине, но каждому из них пришлось довольствоваться последним взглядом на Сесиль Кабо, когда они покидали кабинет. Они отошли на несколько шагов, когда за ними плотно захлопнулась дверь.

– Вы заметили кое-что необычное в этой картине? – спросил Бен уже на улице.

– Там вся комната жутковатая, если ты об этом, – отметил Гастон.

– Женщина на ней выглядит точь-в-точь как Лара. – Бен начал ходить кругами вокруг Барроу и Гастона.