Дамы тайного цирка

Одри хлопнула в ладоши, и Лара почувствовала основательный удар в живот – вельштерьер Хьюго приземлился на неё и засопел в ухо. Хьюго был тёзкой ловитора из дневника Сесиль. Этот меховой Хьюго также умел прекрасно ловить… теннисные мячики. Хотя сбор ягод действительно был одним из его любимых занятий, даже больше удовольствия ему приносило собирать яблоки осенью. Он путал их с мячиками и пускал слюни над корзинами, в которых кучами громоздились свежие яблоки, несколько штук – испорченные следами его зубов. Большую часть верхнего слоя яблок с укусами Хьюго приходилось выкидывать, когда пекли пироги.

– Серьёзно, Хьюго? Почему ты всегда на её стороне? Всегда от маленьких одни неприятности. – Терьер склонил голову набок и зарылся под покрывало. – А где остальные?

– Пенни и Оджоб, как ты знаешь, не любят собирать ягоды. Хьюго тем не менее пойдёт, – добавила мать, как будто когда-либо вставал вопрос об участии Хьюго. Для собак Оджоб и Манипенни вообще любили удивительно мало – в основном охранять хозяек. Они не отходили от Лары с тех пор, как она вернулась из Парижа, и её удивило, что их нет на кровати.

Она спустила ноги на пол – мать всё ещё стояла в дверях, скрестив руки. Лара отпихнула назад пуховое одеяло и выкрутилась из запутанных покрывал.

– Ты там застыла, матушка?

Одри фыркнула и вышла из комнаты. На лестнице послышались её шаги, а за ними – суматошное царапанье когтей Хьюго, когда он спускался по ступенькам. Одри позвала с лестничного пролёта:

– Поторапливайся!

Лара натянула брюки и серую толстовку на молнии и собрала волосы в хвост. Поискала свои солнечные очки. Было семь часов утра, то есть внизу в зарослях ещё холодно, к тому же в некоторые дни комары могут сожрать заживо. Как зомби, Лара спустилась по лестнице, схватила чашку кофе, выпила и отправилась к трактору.

Одри убрала волосы в тугой хвост и надела солнечные очки-вайфареры в черепаховой оправе. От неё пахло только что нанесённым репеллентом от комаров и лосьоном для загара. Одри завела пыльный старый трактор «Джон Дир» и выжала сцепление. Грохот старой машины спорил с другим, новым трактором на следующем поле. Она повела его по извилистой дороге мимо газовых скважин в густой подлесок. Лара с Хьюго на руках ехала в прицепе за трактором, в ногах у неё стояли пустые корзины.

Это Саймон Уэбстер, её дед, первым привёл Лару в заросли дикой черноплодки, расположенные далеко на задворках фермы. Он показал ей тайное место из пышных кустов у скошенной дорожки. В полную противоположность тому, чего от него ожидали, Саймон прекрасно заготавливал консервы и пёк пироги; он научил Лару раскатывать корочку пирога – он всегда делал булочки с корицей из остатков корочки. Когда дорога обогнула скважины, дом исчез из виду. Трактор с громыханием и стуком проехал по деревянному мосту через небольшой ручей, и они направились в густой лес. Солнце сияло над головой, иногда проглядывало сквозь полог ветвей и пятнами блестело на золотистых волосах Одри.

Трактор замедлился достаточно, чтобы Лара спрыгнула и прошла вперёд проверить, созрели ли ягоды. Лара и Одри взяли по большой корзине и отправились к кустам, Хьюго лаял перед ними. Вокруг повсюду блестели солнечные пятна, и лесная тишина была приглашающей. Как только Лара пробилась через плотно сомкнувшиеся заросли, её обдало душистым запахом спелых тёмно-фиолетовых гроздьев, дозревающих на солнце, ещё раньше, чем она увидела светло-зелёные листики кустов. Невозможно было угадать заранее, в каком состоянии ягоды будут в этом сезоне, наполовину приходилось руководствоваться предчувствием. Если бы Саймон не показал ей дорогу, Лара прошла бы мимо. Оценив размер рощицы, Лара начала собирать ягоды, те падали в корзину с глухим стуком.

Одри напевала что-то – Лара узнала песню Хэнка Уильямса «Your Cheatin» Heart», одну из её любимых. Вскоре она перешла бы к Пэтси Клайн, потому что не умела петь йодль. Но напев оборвался на середине.

– В Париже ты зашла слишком далеко. Ты об этом знаешь, – сухо и строго сказала Одри. Она резко прекратила собирать ягоды.

Лара не видела её лица.

– Я знаю.

– Я с ума сходила от беспокойства, – продолжила Одри странно спокойно. – Ты пропала на три дня. Мне сказали, что у тебя было обезвоживание и лихорадка, когда тебя нашли лежащей у бистро. – Кусты снова содрогнулись, Одри потянула за ветку, выбирая спелые ягоды из листьев. – Ты расскажешь мне, что случилось?

– Я не думала, что меня так долго не было. Мне показалось, что прошло несколько часов. – Лара без особого энтузиазма подёргала кусты, чувствуя, что не отказалась бы от ещё одной порции кофе. – Это место невозможно описать.

– Ну, попробуй.

Лара изучала листок с божьей коровкой на нём.

Куст зашумел, Одри обирала его с противоположной стороны. Потом возникла пауза. Ягодник замер неподвижно, мать думала.

– Когда мне было шесть лет, я впервые увидела его в поле. Он был с женщиной – с твоей матерью, Марго. Они говорили о том, что я «та самая». Сильви сказала мне никому об этом не рассказывать.

– Тебе надо было рассказать мне, – возразила Одри.