Дань кровью

Наконец лазутчики Балшичей донесли, что Марко вернулся в свой Прилеп, а в Костуре осталась лишь его жена, королева Елена, дочь воеводы Хлапена, с небольшим гарнизоном. Балша тотчас же, не дожидаясь Джюраджа, где-то на севере Зеты выяснявшего отношения с баном Твртком по поводу земель разгромленного Николы Алтомановича, приказал Брюкнеру в два дня подготовить рыцарей к выступлению, и на третий день полутысячное войско Балши Балшича двинулось в поход. Кроме отряда рыцарей Брюкнера, Балша взял с собой лишь полсотни личных дружинников, не без основания рассчитывая таким войском с налета, без всякого штурма взять Костур. Он вообще (и тоже не без основания) рассчитывал взять крепость без боя, пользуясь присутствием в ней королевы Елены. Потому и спешил Балша, боялся, как бы Елена не покинула Костур раньше, чем он туда явится.

Дочь Радослава Хлапена, правителя Бера, Елену, Марко не любил. Отец его, король Вукашин, насильно женил его на ней, не допустив женитьбы Марко на дочери хорватского великаша. В данном случае свою роль сыграла осторожность — сам папа римский возражал против брака католической княжны с сыном раскольнического короля. Постепенно эта нелюбовь переросла в открытую ненависть, особенно после того, как Марко узнал, что Елена ему изменяет с разными властелинами и великашами. Он и сам в конце концов завел себе любовницу-фаворитку Феодору, дочь кесаря Гргура, с которой и коротал долгие зимние и короткие летние ночи. Феодора еще больше развязала руки Елене, женщине страстной и не очень разборчивой в отношении мужских клятв и заверений.

Зная эту слабость королевы, Балша и рассчитывал взять Костур без боя, хотя, так же хорошо зная характер Брюкнера и его рыцарей, он ни о чем им не сказал.

Тусклые лучи утреннего солнца едва пробивались сквозь щели закрытых ставен в опочивальне королевы Елены. Полчаса назад она разбудила спавшего сном мертвеца управителя города, отвернувшегося от нее и показывавшего ей свою мощную богатырскую спину. «Как ты смеешь спать в присутствии королевы, да еще и повернувшись к ней задом, жалкий меропх?!» — приговаривала она, расталкивая управителя Костура Радослава. Наконец Елене удалось пробудить его, и Радослав открыл глаза. Он страшно не любил, когда его без всякой причины будят в столь ранний час, когда сон особенно крепок и сладок. Он уже повернул было искаженное гневом лицо к королеве, ураган клокотал внутри него, готовый вот-вот вырваться наружу; он уже открыл было рот, чтобы освободить выход жаждавшему воли урагану, но увидел перед собой не робкую и покорную жену Магдалину, которая, как утверждал Радослав, только благодаря ему вырвалась из объятий дьявола и увидела пред собой райские кущи преуспевания и богатства, а потому всецело обязанную покоряться ему, своему мужу, не многословить и не роптать. Он увидел пред собою не менее гневное (и гораздо более всесильное) лицо королевы Елены.

— Как смеешь ты спать, не удовлетворив желание королевы, жалкий раб? — бросила она ему в расплывшееся от всепокорности лицо свой страшный упрек.

— А мне казалось, что я еще с вечера удовлетворил желание вашего величества, — слащавым голосом пролепетал управитель.

— А мне кажется, что в этом городе давно никого не четвертовали за непокорность, — голос Елены все еще был гневен.

Радослав молниеносно понял намек о четвертовании (кроме того, до него, естественно, доходили слухи о том, что Елена иногда карала своих любовников) и немедленно приступил к делу, ради которого он и был призван в королевские покои в эту ночь.

И вот спустя полчаса, в самый миг блаженства и отключения от мира суетного, в опочивальню королевы влетела первая дама королевы, не успевшая даже привести себя в порядок. Только она имела право появляться без разрешения в опочивальне королевы.

— Моя королева, очень важное сообщение!

— Ах! Йовица, я же запретила даже тебе отвлекать меня по пустякам в такие минуты, — раздраженно прикрикнула на свою даму Елена.

— Это не пустяки, ваше королевское величество. В приемном покое стоит в ожидании твоих указаний воевода Мирко. Он говорит…

— Я не вызывала воеводу. Скажи, пусть идет прочь.

— Он говорит, — настойчиво продолжала Йовица, — что городу угрожает опасность. Стражники увидели вдали большие клубы пыли. Воевода Мирко говорит, что такие клубы пыли могут поднять только тяжелые латники-рыцари братьев Балшичей. Все могут решить считанные мгновения. А если Балшичи ворвутся в город…

Эти слова привели в чувство и королеву, и управителя. Радослав вскочил, забыв о том, что на нем ничего нет, но тут же снова сел на широкое королевское ложе, прикрывшись одеялом.

— Скажи Мирку, пусть срочно закроет все ворота и всех ратников приведет в боевую готовность. Я покажу этим Балшичам… — негодование Радослава было неподдельным. — Скажи Мирку, пусть немедленно выполняет этот приказ и ждет других приказаний.

— От чьего имени передать этот приказ воеводе? — деланно безразличным голосом, но не без коварного ехидства спросила Йовица.