Дань псам

— О. А что заметил ты, Дергун?

— Подозрительных людей, вот что.

— Каких подозрительных?

— Само собой, тех, что пялятся на нас.

— Всё Сциллара — ты разве не слышал, о чем мы говорили?

— Может и так, может и не так. Может, они аассасины и готовятся к броску.

— Старикан, которому жена заехала в ухо — ассасин? И жена тоже? Да что у них за Гильдия?

— Ты не знаешь, жена ли она. Ты не знаешь, не сигнал ли это на крышу. Мы можем прямиком в засаду придти!

— Разумеется, — согласилась Дымка, — та женщина — его мать, ведь в правилах Гильдии сказано: мама должна идти с сыном, чтобы убедиться — сигналы посланы верно, ножи наточены, завтрак съеден, мокасины завязаны как следует. Чтобы он не споткнулся в середине смертельного броска на сержанта Дергунчика.

— Не такой я везучий, чтоб он спотыкнулся, — прорычал Дергунчик. — Если еще не заметила, Дым, на нас сам Брат Опонн ополчился. Особенно на меня.

— Почему? — спросила Сциллара.

— Потому что я не верю в Близняшек, вот почему. Удача — это плохо. Опонны дают, чтобы потом отобрать. Если тебе поддалось, это не конец. Конца не бывает. Нет, ты должен ждать рывка каждый миг. Будьте уверены, рывок будет. Всегда бывает. Да мы все почитай что мертвые.

— Ну, с этим спорить не стану, — сказала Сциллара. — Рано или поздно нас возьмет Худ. Только это в жизни несомненно.

— Какие вы веселые сегодня, — буркнула Дымка. — Смотрите, пришли.

Они оказались у Тюремных Бараков, подобающе мрачных и зловещих на вид.

Дымка увидела пристрой у входа в основное здание с зарешеченными окнами и направилась туда. За ней и остальные.

Стражник, расслабленно стоявший у двери, заметил их и сказал: — Выложите оружие на стол. Вы пришли кого-то навестить?

— Нет, — фыркнул Дергунчик, — мы пришли освободить! — И загоготал.

Никто не счел шутку смешной, особенно когда стража нашла жулек и поняла, что это такое. Дергунчик начал опрометчиво грубить, хотя их уже окружили шестеро суровых констеблей. Дело шло к потасовке и аресту.

* * *

Высказав и сделав все, что хотел, Дергунчик обнаружил себя в каталажке вместе с тремя пьяницами. Только один был в сознании, выводя печальным голосом широко известную балладу Рыбака. Четвертый арестант оказался полным безумцем, считающим, что все вокруг носят маски, скрывая что-то демоническое, ужасное, кровожадное. Его схватили за попытку сорвать лицо с торговца. Он задумчиво оглядел Дергунчика и решил, что рыжеусый иностранец слишком крут, чтобы на него напасть, по крайней мере, пока не уснет.

Его приговорили к трем дням ареста при условии примерного поведения. Любое буйство — и ему придется задержаться.

В результате Дымке и Сцилларе не сразу удалось получить доступ к Баратолу Мекхару. Они встретились в клетке; по сторонам единственной двери стояли двое стражей с обнаженными тесаками.

Заметив это, Сциллара сказала: — Успел завести тут друзей?

Кузнец выглядел сконфуженным. — Я не намеревался мешать аресту. Увы, мой ученик решил иначе. — Тут лицо исказила тревога. Баратол спросил: — Есть какие вести? Его поймали? Ему плохо?

Сциллара пожала плечами: — Ничего такого не слышно, Баратол.

— Я тут всем твержу: он большой ребенок. Вся ответственность на мне. Но он разошелся, разбил кое-кому нос, сломал пару костей, так что они порядком разозлились.

Дымка прокашлялась. Что-то текло от Сциллары к Баратолу и обратно, и это что-то тревожило ее. — Баратол, мы сможем заплатить штраф Гильдии, но твои драки — дело более серьезное.

Он уныло кивнул: — Исправительные работы. Полгода или вроде того. — Но тут губы разошлись в ухмылке: — Догадайтесь, на кого я буду работать?

— На кого?

— Железодельни Элдры. За шесть месяцев я заработаю билет в Гильдию, это вполне законно. Какая — то реабилитационная программа.

Гортанный смех Сциллары заставил обоих стражников подтянуться. — Ну, полагаю, это единственный путь.

Он кивнул: — Похоже, я начал неправильно.

— Не уверена. Гильдия счастлива? То есть ты же все-таки их обошел?

— У них нет выбора. Законы должна исполнять любая гильдия города, кроме разве что Гильдии Ассасинов. Понятное дело, для большинства такие работы означают какой-то уровень ученичества, но ограничений нет. Сдай экзамен — и всё.

Сциллара чуть не лопалась от смеха. Даже Баратол едва сдерживался.

Дымка сказала со вздохом: — Я улажу дело со штрафом. Считай это займом.

— Рад принять, Дымка. Спасибо тебе.

— Помяни Калама, — бросила она, уходя. Не нее стражники даже не посмотрели. Что же, не привыкать.

* * *

Бхок’арал открыл дверь. Алхимик Барук смотрел на него сверху вниз, пока не понял: это самый обычный бхок’арал, не демон, не Солтейкен. Просто бхок’арал, сморщивший сухое личико в презрительной ухмылке, настороживший острые уши. Когда животное попыталось закрыть дверь, Барук поставил ногу и помешал ему.

Внезапная ярость, негодование. Шипя, плюясь и корча рожи, бхок’арал показал Баруку кулачок и убежал по коридору.