Дань псам

Дымка шлепнулась на стул. — Пусть поскорее устанет, или я пойду наверх.

Они сидели, слушая трезвон. Дымка смотрела на Дюкера, удивляясь его нарастающему унынию. А потом ее саму как ударило: — Я думала, мы отвязали колокол!

— Точно. Он в погребе.

— Ох.

Неудивительно, что он словно привидение узрел.

* * *

— Задумал ему голову отрубить? — поинтересовалась Семар Дев.

Карса Орлонг стоял над трупом убитого им Пса. Услышав вопрос, он хмыкнул: — Может, кухонным ножом? Смотри, мой клинок увяз в спинном хребте. Это словно дерево рубить.

Семра почувствовала, что дрожит, и решила, что это утомление. — Они твои дочери, правда?

Карса поглядел на девушек, которые стояли молча, изучая его, выжидая. — Однажды я изнасиловал мать и дочку.

— Ах, какой молодец.

— Это было мое право.

— Забавно.

— Что?

— Идея «права». То, как часто провозглашение права приводит к отнятию прав у других людей. И всегда все решает тот факт, что у кого-то меч длиннее.

— Я выиграл право, когда убил их мужчин. Это была племенная война, Ведьма. — Он помолчал. — И я был молод.

— Боги подлые, ты показываешь, что у тебя появились сожаления?

Тоблакай отвернулся от мертвого Пса, окинул взором дочерей. — Я много о чем сожалею… Но не об этих двух.

— А если у них другое мнение, Карса?

— Почему бы? Я дал им жизнь.

— Думаю, — бросила Семар, — что никогда тебя не пойму. — Она тоже поглядела на дочерей. — Они знают, о чем мы беседуем? Конечно, нет, откуда им выучить языки Семиградья. Так чего ты ждешь, почему не поговоришь с ними?

— Я жду, — ответил он, — того момента, когда мне будет что сказать.

В этот миг на улице появилась еще одна женщина. Ее взор был устремлен на Карсу Орлонга. — Тоблакай, — сказала она, — у меня к тебе послание. — Она говорила по-малазански.

— Не знаю тебя, — ответил Карса на том же языке.

— Наши чувства взаимны, — фыркнула она, — но давай не будем грубыми. — Она помедлила. — Хочешь, я расскажу послание в тайне, или могу выкрикнуть при всех.

Карса бросил Семар Дев озадаченный взгляд: — Я рассказывал тебе, Ведьма, что малазане мне по душе?

— Да, — ответила он со вздохом.

— Тебе не нужно кричать, малазанка. Но не нужно и прятаться в угол. Передай таинственное послание, но сначала скажи, от кого оно.

— Ладно. Думаю, от Худа.

Семар Дев фыркнула: — Дайте догадаться. «Продолжай трудиться, мой лучший помощник».

Малазанка поглядела на нее. — Когда все кончится, позволь поставить тебе выпивку.

Брови Семар поднялись.

— Послание, — прогудел Карса

— Да, да. Вот. Ты не должен покидать Даруджистан.

— А если покину?

— Тогда ты можешь пропустить единственную возможность исполнить давнюю клятву.

— Я давал много клятв.

— Я шокирована.

Карса улыбнулся, но на лице его читалось что-то злое. — Подробнее не скажешь?

Женщина снова помялась. — Я передумала. Это действительно тайное дело — не обижайся, Ведьма. Он ведь так тебя назвал? Просто я…

— Говори, — велел Карса.

Семар Дев поразилась, что малазанка не отпрянула при виде угрожающей гримасы Карсы. — Тоблакай, ты будешь нужен.

— Для чего?

— Как же? Чтобы убить бога.

— Какого еще бога?

Малазанка выпучила глаза, впервые за время разговора испуганная: — Я думала, ты убежишь, едва услыхав такие слова. Как любой человек в здравом уме.

— Тогда ты выбрала неподходящего воина. — Во рту у Семар было сухо. — И ты права: я хотела бы не слышать всего этого. Я ухожу, так что передавай всё послание.

— Иди в «К’рул-бар», — посоветовала малазанка. — Скажи, что тебя прислала Хватка. Завтрак, хорошее вино. Если Дымка приготовит тебе ванну и выделит мыла, будет неплохо.

— Как мило с твоей стороны.

— Я такая, — ответила Хватка.

Семар Дев отправилась на поиски бара. Слова о завтраке прозвучали привлекательно, как и упоминание о хорошем вине. Что касается ванны… что ж, если ей предложат, она так устала, что не сможет отказаться.

* * *

Десятки тысяч шли за волом и телегой, когда те повернули от Приозерья к району Имений. Звенели колокола; Великие Вороны кружились, громко каркая. А над холмами подле ворот Двух Волов уже поднимались клубы пыли.

Каладану Бруду не пришлось отесывать камни или вонзать лопату в твердую почву. Пробудился садок Теннес; плоть Бёрн приняла новую форму и новое назначение. В заранее выбранном месте преображался целый холм. Когда Бруд прибыл ко входу в могильник и поднял на руки тело Аномандера Рейка, погребальная камера была готова. Он вошел внутрь, потом вышел и помедлил, как бы пораженный зрелищем десятков тысяч безмолвно скорбящих людей, вставших кольцом у подножия кургана. На глаза показалась громадная каменная плита, вышедшая из-под земли.

А затем Каладан Бруд одной рукой переместил плиту на место и поднял молот. Запечатывая могильник навеки.

Аномандер Рейк упокоился в темноте. Без оружия, без сокровищ и роскошных вещей. Его плоть не защитили от распада. Даже не смыли кровь и грязь, покрывшие лицо. Подобные ритуалы не в почете среди Тисте Анди: для них оставшееся без души тело становится слепой, бесчувственной и бесполезной вещью.