Дань (СИ)

А потом времени на раздумья и вовсе не осталось. Сувда вновь приготовила халуун и долго натирала тело Эйлин различными маслами и мазями, пока кожа не засияла, а на теле не осталось ни единого волоска. Потом служанка долго расчесывала прекрасные волосы княжны серебряной щеткой из натуральной щетины, пока они не заблестели, рассыпавшись мягким золотым водопадом по плечам девушки. Ритуальная одежда для первой ночи состояла из двух соединенных между собой хошига, причем сшивались шали только по плечам, оставляя открытой горловину, а по бокам не скреплялись ничем, кроме массивного пояса, богато украшенного золотом и драгоценными камнями. При ходьбе это одеяние открывало стройные ножки княжны аж до бедер, а легкая ткань хоть и не была прозрачной, больше показывала, чем скрывала.

- Я, что, в этом пойду по всему дворцу? – испугалась Эйлин.

- Нет, - рассмеялась Сувда, умело подводя глаза княжны тонкой кисточкой. - Сверху будет еще халат, который вы передадите мне, когда мы подойдем к покоям Великого Хана. На ноги наденете легкие туфельки. Ну вот. Вы почти и готовы.

Служанка развернула Эйлин лицом к огромному зеркалу из отполированного серебра.

- Какая же вы сказочная красавица, эмегтэй Эйлин! - восхищенно прошептала Сувда. - Ни один мужчина не устоит против ваших женских чар, даже наш Хан.

Княжна смутилась, но похвала девушки была ей приятна. Она и правда выглядела великолепно, словно нежный нераспустившийся бутон, такая же манящая и невинная.

- Пора, - поторопила ее Сувда, накинув на плечи расшитый халат.

Путь до ханских покоев не занял много времени. Всю дорогу Эйлин успокаивала себя, вознося молитвы и прося Отца-Заступника дать ей сил, чтобы не дрогнуть ни перед чем, что выпадет на ее долю. Пути назад не было. Теперь нужно смотреть только вперед.

Подойдя к массивным дверям, Сувда постучала. К ним навстречу из боковой двери выскочил невысокий паренек.

- Эмегтэй Эйлин к Великому Хану, - доложила служанка.

- Великий Хан ожидает свою эмегтэй, - с поклоном ответил юноша.

Сувда помогла княжне скинуть халат, ловко его подхватив. А когда тяжелые двери распахнулись, Эйлин шагнула в ханские покои, оставляя позади не только слуг, но и свою прошлую жизнь.

За окнами уже давно стемнело, и в помещении горели светильники, освещая все вокруг уютным мягким светом. Убранство комнаты поражало своей роскошью. Витые колонны, украшенные золотыми и серебряными вставками, поддерживали расписной сводчатый потолок. Мозаичные полы застелены искусными коврами. Вдоль стен выстроилась резная мебель, каждый предмет которой хотелось подробно рассмотреть.

Кровать. Поистине это было огромное ложе, застеленное пушистым меховым одеялом. Взглянув на нее, Эйлин задрожала от страха и волнения, вновь прося сил у высших. А потом она увидела его и уже не смогла отвести взгляда от этих внимательных серых глаз.

Великий Хан был одет в роскошный халат и сидел в массивном резном кресле, лениво откинувшись на спинку. Его небрежно расслабленный вид не обманул Эйлин, девушка чувствовала, что мужчина сосредоточен и решителен, как грозный хищник перед решающим броском. Под его внимательным взглядом, княжна почувствовала себя неуютно. Вот так молча стоять перед совершенно незнакомым мужчиной, который откровенно рассматривал ее от макушки до острых кончиков легких туфелек, и которому она отныне принадлежала, было неловко. Тем не менее, Эйлин гордо расплавила плечи и взгляда не отвела.

- Значит, ты и есть – Эйлин… – произнес Хан, и от его голоса тело девушки покрылось мурашками. Кайсар не спрашивал, но княжна почувствовала необходимость ответить.

- Да, мой Хан, - тихо сказала она.

Мужчина поднялся с ленивой кошачьей грацией и подошел к девушке. Он стоял так близко, что Эйлин чувствовала, как его дыхание шевелит ее волосы. Хан протянул руку и погладил княжну по щеке.

- С самой церемонии хотел это сделать, - признался он. - Хотел ощутить, правда ли твоя кожа так же нежна, как таальский атлас.

- И в чью пользу сравнение? – спросила Эйлин, пытаясь справиться с дрожью в коленях.

- Никакой атлас не сравнится с нежностью твоей кожи, мое северное солнце, - ответил мужчина, приподнимая ее голову за подбородок, всматриваясь в милое испуганное лицо. - И даже глубокие воды южного моря не сравнятся с синью твоих глаз. Ты прекрасный цветок Севера, моя Эйлин.

Хан склонился, и теплые мужские губы нежно накрыли губы девушки. Кайсар целовал ее бережно, тягуче-медленно, наслаждаясь каждым прикосновением. Сердце Эйлин готово было вот-вот выскочить из груди, а по телу разливалась теплая волна, заставив девушку прикрыть глаза.

- Ты слаще первой летней земляники, что растет на согретом солнцем склоне сопки, - шептал мужчина, а Эйлин таяла от его слов, его поцелуев, пьянела от его близости.

Кайсар отстранился, рассматривая девушку жадным, горячим взглядом. Щеки покрыл нежный румянец, губы припухли от его ласки, и даже ритуальные одежды не могли скрыть полноты и прелести ее девичьей груди. Хан протянул руку, чтобы пропустить сквозь пальцы золотые локоны ее волос.