Дань (СИ)

- Что? – переспросила она, когда поняла, что мудрый Тарус чем-то интересуется.

- Не туго, голубушка, спрашиваю… - улыбнулся старичок.

- Нет, все хорошо, - заверила его княжна, и для убедительности пошевелила руками.

- Вот и хорошо, вот и славно… - заворчал Тарус. – Ранки поджили, завтра бинты сниму, а под ветром, наполненным ароматом диких трав, вся твоя хвороба вмиг пройдет. Ты мне вот что скажи…

Лекарь поманил ее пальцем, и княжна была вынуждена к нему склониться.

- Требуется ли тебе бальзам от потертостей и мозолей в тайных женских местечках? – спросил старичок.

- Н-нет, - поспешно выпалила Эйлин, испытывая такое смущение, от которого не ведала, куда и спрятаться. Щеки горели, будто огнем.

- Ты не спеши, подумай хорошенько, - продолжал вгонять ее в краску Тарус. – Оно ведь как, перед лекарем, как перед высшими силами все искренностью рассыпаются, будь то сам Хан или последний бедняк из дальнего стойбища. А Кайсара я с детства наблюдаю. Знаю, что Мать Всех Степей не обидела его мужественностью, оттого тебя и спрашиваю. Нужен бальзам-то мой?

Старичок хитро прищурился.

- Нет, спасибо, - прошептала Эйлин. – Со мной все хорошо.

- Вот и ладно. Ну, зови, ежели нужда в старом Тарусе возникнет.

Он ушел, а Эйлин еще некоторое время никак не могла отдышаться. Еще и Сувда не давала расслабиться.

- О чем вам так тихо говорил лекарь? Случилось чего? – допытывалась служанка.

Княжна не хотела ее обижать, но и про бальзам рассказывать не собиралась.

- Да так, ни о чем, руки мои обсудили, - ответила она.

- Руки, значит, - по-доброму усмехнулась девушка. Было заметно, что Сувда ей не поверила, но и не обиделась.

- Ты сложила лепешки и фрукты? – уточнила Эйлин, поднимаясь с кровати.

- Ждут-дожидаются, - кивнула служанка.

- Тогда идем.

***

- Какие дорогие гостьи к нам пожаловали! – встретил девушек с улыбкой дядька Октай.

Он был снова одет в полинялую рубаху и потертые, видавшие виды кожаные штаны, словно и не приближал его к себе князь, но теплота, которую всегда излучал этот человек, никуда не делась, она была прежней.

- Приветствую ханского нукера, - улыбнулась ему в ответ княжна.

Октай смутился, осмотрел себя и потупился.

- А, вы про это, госпожа моя, - откликнулся он. – Так лошадкам все равно, кто за ними ухаживает: старый ратник Октай или нукер в халате с ханского плеча, а дорогую одежку пачкать в конюшне все же жалко.

- Еще раз поблагодарить вас хотела, - сказала Эйлин. – Если бы не вы… Спасибо вам, и низкий мой поклон.

Княжна действительно поклонилась в ноги бывшему ратнику, и у всех, кто наблюдал эту картину глаза стали на порядок больше, а челюсти отвисли вниз.

- Что вы… Что вы, Сайхан Эмегтэй, - громко и взволнованно зашептал Октай, бросаясь к Эйлин, чтобы поднять ее. – Виданное ли дело вам спину гнуть… А благодарности я и не ждал, потому что кто, как не вы, достойны жизни.

Сувда тут же оказалась по другую руку княжны.

- Дядька дело говорит, - авторитетно заявила она.

- Ну, ступайте, Сайхан Эмегтэй, - по-доброму прищурился ратник. – Заждалась вас каурая, только вздыхает украдкой – это верный знак.

Эйлин благодарно улыбнулась конюху и повернулась к Сувде:

- Поможешь? А-то с такими руками даже легкая работа становится большой проблемой, - попросила она.

- А как же. Я теперь от вас никуда.

И они двинулись мимо пасущихся на лугу лошадок.

Эйлин гладила Малышку по холке и тихонько пересказывала ей все, что приключилось накануне, пока Сувда кормила ее фруктами, разрезая каждый плод на дольки, и свежими лепешками, отламывая небольшие кусочки.

- Веди себя хорошо, - напутствовала лошадку княжна. – Слушайся дядьку Октая, он плохого не посоветует, а я, как смогу, приду к тебе снова. Ты, Малышка, единственная, кто еще связывает меня с домом. Глядя на тебя, я вспоминаю то счастливое время, когда еще был жив отец. Ума не приложу, кто мог желать ему смерти? Кто мог напасть на княжеский караван? Неужели, отороги? Тогда, почему они не тронули деревни, что располагались совсем близко?

Малышка тихонько всхрапнула, словно знала все ответы, но не могла рассказать хозяйке.

Эйлин последний раз погладила лошадку и пошла прочь. Сувда поспешила за ней, на ходу сматывая пустой мешок, в котором были угощения. Они почти добрались до встречающего их Октая, когда их нагнал еще один конюх.

- Беда… - крикнул он. – С лошадью вашей, Сайхан Эмегтэй, беда.

И девушки вместе со старым ратником бросились обратно.

Малышка лежала на боку и хрипела. Ее бока раздувались, как кузнечные меха, а на морде выступила серая пена.

- Девочка моя… - прошептала Эйлин, бросаясь перед своей лошадью на колени.

Октай же из дорого дядюшки вмиг превратился в воина, ответственного за ханское добро.

- Всех конюхов ко мне! И позвать целителя Баула, - рыкнул он и присел на корточки рядом с княжной. – Вам бы не стоило сидеть на землице сырой.

- Что с ней, Октай? – спросила девушка.

- Много на своем веку видел, но тут надо подумать…

Подбежали еще люди, среди них выделялся старец с белой бородой в полосатом халате.

- Где больное животное? – спросил он.