Даниил Галицкий. Первый русский король

Сартак слаб, ему не только не удержать всю Золотую Орду, он и сам-то не удержится. Орда развалится, как развалилось множество сильных государств, которые держались силой правителя.

Галицкий почувствовал, что у него даже ладони вспотели. Это был его час! Пришло время осторожно, потихоньку осуществлять свою мечту, ту, о которой он не говорил даже самому близкому человеку – брату Васильку. В Орде настают трудные времена, это Даниил понимал хорошо, большую рыбку ловят в мутной воде, именно в такие трудные времена и захватывается большая власть.

Даниил прекрасно понимал, что всей Русью ему не править, на северо-востоке есть Невский, и с ним делить Русь Галицкий был согласен. Каждому свое, он не зарился на Новгород или даже вон Москву и мысленно никогда не замахивался, не его земли. Но вот Киев и Чернигов Невскому не нужны, иначе давно бы взял под себя с одобрения Батыя.

Батыя больше нет, есть куда более слабый Сартак, и есть Киев, который под Куремсой. Даниил помнил Куремсу еще по своей поездке в Сарай, едва ли наместник сильно изменился. И чего его Батый держал? Видно, чем-то обязан с молодости. Это обязательство ничуть не волновало Галицкого, он задумался о другом.

Как поведут себя те же Бела или Миндовг, узнав о смерти Батыя? Не обернется ли это известие сигналом к захвату власти, кто какую сможет? Неожиданная мысль поразила Даниила: в последние годы на Руси прекратились войны между князьями, теперь любой спор из-за княжения или куска земли решался в Сарае. Не всегда справедливо, но зато без крови! Получалось, что Батый был гарантией спокойствия на истерзанной долгими междоусобицами Руси?! Тогда прав Кирилл, твердя, что эта беда русским в наказание и в назидание. О, Господи, как же провинился пред тобой русский народ, если его приходится вразумлять такими жертвами?!

Даниил Романович сознавал, что нужно срочно встречаться с другими правителями, чтобы понимать, что делать. Василько поддержал брата:

– Особо ни с кем бесед не веди, но посмотри. Если не знают, то пока и не говори.

Конечно, уже знали. В Кракове, куда приехал Даниил, его встретили озабоченно: что же теперь будет, не пожелает ли новый правитель так же пройтись по Европе, чтобы показать свою силу?

– Кто, Сартак?

Галицкий едва не сказал, что кишка тонка, но тут же прикусил язык. Мало ли какой длины уши у татар? А то можно дорого заплатить за излишнюю разговорчивость.

У Даниила все горело внутри, словно Батый своей смертью дал ему второе дыхание, вторую жизнь. Теперь он не боялся никого и ничего, только пока это усиленно скрывал. Нет, боялся, конечно, боялся. Не хотелось, чтобы снова начались нападки на Галич со стороны угров или того же Ростислава, бывшего правителем Мачвы у своего тестя Белы.

Десять лет трогать боялись, потому что мог вмешаться Батый. Получалось, что Батый оградил Русь не только от междоусобиц, но и от нападок соседей? А ведь верно, если бы Даниил сам не трогал Миндовга, то тот едва ли решился нападать на Батыева данника. И все равно Даниил был рад освобождению от такой «защиты». Но как ни крутил, выходило, что должен прибегнуть к другой. На Галич не нападет Ростислав, его хорошо научили под Ярославом, а тот же Стирланд? Разве рыцарей остановит одно поражение? Только на какое-то время. Невский вон как их на Неве и на Чудском озере побил, но прошло время, и снова готовы напасть. Что делать? Одному против всех не выстоять.

Выхода было два: договариваться с кем-то из татар либо лавировать, пока не наберет сил сам. Даниил выбрал второе. Он будет хитрить, договариваться даже с папой Иннокентием, если нужно, но к татарам на поклон не пойдет! Поклон означал только свои собственные земли, а ему нужно куда больше. Но Галицкий не Невский, ему Киев просто так никто не отдаст.

В Кракове очень кстати подвернулся Опизо. Весь вид монаха излучал живейшую радость от встречи с князем, он словно истекал патокой, просто лип от сладости речей и взглядов. Не знай Даниил, что за этим медом кроется яд, пожалуй, поверил бы.

У монаха от папы Иннокентия к князю Галицкому величайшее предложение. Такое, от которого не отказываются…

– Какое?

– Папа Иннокентий прислал для князя… – монах намеренно сделал паузу, чтобы Даниил прочувствовал момент, – …корону! Мне поручено, конечно, при Вашем согласии, безусловно, только в случае согласия, короновать Вас королем Галиции!

Даниилу стоило усилий скрыть свои чувства. Они были двоякими: с одной стороны, очень хотелось отшвырнуть приторного монаха от себя, как что-то непотребное и надоедливое, с другой – он говорил именно то, что Даниилу было нужней всего в тот момент. Именно коронация могла на некоторое время оградить его от наступления «друзей-королей». Некоторое время запрет папы Иннокентия трогать новоиспеченного короля будет действовать. Вопрос только, хватит ли ему этого времени.? Но выбора не было.

И все же он постарался не соглашаться поспешно.

– Но у меня были условия.

– Да, конечно, все они соблюдены! Папа Иннокентий призовет к крестовому походу против язычников!

Едва сдержался, чтобы не рассмеяться в лицо: