Даниил Галицкий

Послышался крик в сенях — кто-то пререкался с дружинником, стоявшим на страже. Дернули дверь, потом все стихло. Но через мгновение шум возобновился и на пороге показалась Роксана.

— Ты что же врешь, что князя нет дома? — набросилась она на дружинника. — Он здесь! — И побежала к Даниилу.

Ее коса распустилась, платок она уронила на пороге, левый рукав сорочки был разорван, — видно, боролась со стражником. Глаза у Роксаны были заплаканы, губы дрожали. Добежав до стола, она упала на колени.

— Княже, Иванку забрали! — крикнула она не своим голосом.

Даниил молчал, холодно глядя на нее. Дружинник вбежал в комнату, хотел схватить Роксану, но Даниил поднял руку и знаком велел ему уйти.

— Слышишь, княже? Иванку тиун забрал! — продолжала кричать Роксана.

Даниил не шелохнулся. Она испугалась его застывшего, неподвижного взгляда, отползла назад.

— Княже, княже! Ты слышишь? — кричала она, оглядываясь, нет ли кого в светлице, чтобы помог ей.

— Слышу, — ответил он наконец, и она не узнала его голоса.

Говорил совсем другой человек, не тот Даниил, которого она знала с детства. Как изменился его голос! Роксана затряслась, как в лихорадке.

— Зачем пришла? — спросил Даниил.

— Спаси Иванку! Его потащили… — зарыдала она, схватившись за голову.

— Иди! Боярин Филипп все знает, — сухо промолвил Даниил.

— Филипп?! — вскрикнула Роксана. — Он убьет Иванку!

— Иди! — прикрикнул Даниил. — Иванко поджег рожь, убил огнищанина.

— Нет! Нет! Я все видела. Огнищанин внуков Климяты выбрасывал из избы, а Иванко за них заступился. Спаси!

— Иди! Филипп судить будет.

Роксана снова упала к ногам Даниила.

— Спаси! Отпусти! Тебе стоит одно слово молвить — и Иванко будет жив. Сына нашего пожалей!

Даниил поднялся и вышел из комнаты.

Перепуганная Роксана вскочила и побежала за ним. Она кричала:

— Молчишь?.. Все вы такие! Если бы это был боярин, ты заступился бы, а за простых людей — нет… Все вы такие!

Даниил уже в сенцах гневно крикнул:

— Взять ее!

Но как только стражники кинулись к ней, спохватился:

— Не надо! — И ушел в другую светлицу.

Роксана как подкошенная упала на пол.

В судной хоромине прохладно. Филипп вошел и сел на высокий, простой, без украшений, стул.

— Где разбойник?

— Сейчас приведут, — ответил тиун.

Филипп торжествовал. Он и не думал, что Даниил поручит ему судить Иванку, он лишь хотел наговорить на этого дерзкого кузнеца, чтоб Даниил строго наказал его. А вышло, что Иванко попал к нему в руки, — вовремя ввернул словцо о том, что Иванко ругал Даниила! Филипп не мог скрыть злорадной улыбки, да и кто в этой темной хоромине увидит его радость? Надо спешить! «Сурово наказать», — вспомнил он слова Даниила.

— Накажу, — шепчет Филипп. — Это тебе за Генриха!

В тишине послышались шаги. Два дружинника втолкнули в дверь связанного Иванку, подтащили ближе к Филиппу и стали с двух сторон. Незаметно, бочком, протиснулся в дверь судный тиун и сел возле маленького дубового стола, напротив окна.

Иванко ни на кого не смотрел, он стоял со связанными за спиной руками, подняв голову, Тиун дернул его и прошипел:

— Глянь в глаза боярину, тать!

Иван повернулся к тиуну и спокойно ответил:

— Что ты за боярина говоришь? Он сам скажет.

Филипп исподлобья следил за Иванкой. Услыхав дерзкий ответ, он крепко сжал поручни. Не просит кузнец! Стоит связанный, а держится как птица на свободе.

— Глянь сюда! — кусая губы, рычит Филипп.

Иванко поднял голову и посмотрел на боярина чистыми и прозрачными, как ключевая вода, глазами. Ни колебаний, ни страха не увидел Филипп в этих больших глазах. Будто равный с равным в мирном разговоре, смотрел кузнец на боярина и еле заметно улыбался уголками губ. Он не насмехался над своими угнетателями, а лишь приготовился к ответу. «Что, он смеется надо мной? Как нагло держится!»— дрожит Филипп.

— Есть свидетели? — сурово спросил он.

Но Иванко опередил ответ тиуна:

— А зачем тебе свидетели, боярин? Я сам все скажу. — И повел плечом, словно бы отгоняя назойливую муху.

— Что скажешь? — свирепел Филипп.

— Все… И не беспокойся ты, гумно не я сжег…

— А кто? — задрожал Филипп.

— Я не видел.

— Кто видел? — повернулся Филипп к тиуну.

Тиун льстиво поклонился.

— Я тиун в оселище и все скажу. Гумно сжег Иванко.

Иванко рванулся к нему, но стража не пустила — его схватили-за руки.

— Как тебе не стыдно! Ты же старый человек! — порывался вперед Иванко.

Тиун втянул голову в плечи и, не глядя на Иванку, торопливо бормотал:

— Сжег… видели… встретили.

— Кто видел? Кого? — с возмущением кричал Иванко.

— Замолчи! — гаркнул Филипп. — Теперь все известно.

— А огнищанина кто убил?

Иванко склонил голову к плечу, задумался, будто готовясь к тяжелому ответу, и, медленно выговаривая слова, отчеканил тихо:

— Я заколол его, бешеного волка.

— Убил человека! — поспешил вмешаться тиун.

— Человека? — выпрямился Иванко и сделал движение, будто хотел разорвать туго связанные веревки. — То не человек, то зверь… И люди мне за это спасибо скажут. Да и не убивал я его, а защищался, он сам лез на меня, хотел убить. Люди видели, спросите их.

— Замолчи! — рявкнул побагровевший тиун.