Даниил Гранин. Хранитель времени

Глава первая

НАЧАЛО ПУТИ

(1919–1941)

«Родина писателя — детство. Это не мое выражение, но я часто ощущаю его справедливость. О детстве хочется писать с подробностями, потому что они помнятся, краски тех лет не тускнеют, некоторые картинки все так же свежи и подробны».

Д. Гранин. Автобиография

«Гранин (псевд., наст. фамилия — Герман) Даниил Александрович [р. 1.1.1918, г. Волынь (ныне Курской обл.)] — русский советский писатель».

Краткая литературная энциклопедия. Т. 2. М., 1963

«Свидетельство о рождении (восстановлено)

Герман Д. А. родился 1/1-1918 г., словами о чем в книге записей актов гр. с. о рождении за 1935 г. 1 числа июля произведена соответствующая запись.

Родители: отец Герман Александр Даниилович, мать Герман Анна Захарьевна[1].

Место рождения: г. Волынь Курской губ.»[2].

Из личного дела студента Д. А. Германа (архив СПб ГПУ)

«Волынка — село Курской губернии, Рыльского уезда, в 7 верстах к северу от Рыльска, в глубокой котловине, в бассейне реки Сейма. Здесь проходит граница меловых и третичных образований и добывается ценная черная огнеупорная глина. Из нее приготовляются подовый кирпич, огнеупорный кирпич и кафли».

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 8. СПб., 1892

«Жизнь Д. сложилась не очень обычно с первой минуты появления на свет Божий. Можно сказать, что появился он в самый неподходящий момент. Под Новый год. Прямо на балу. Испортил матери праздник. Ее увезли от стола. Или с танцев. Позже она утверждала, что, несмотря на беременность, танцевала. Она была танцунья, певунья, и Д. мог бы подождать со своим появлением годик-другой. А уж сутки — наверняка. Тем не менее он, словно нарочно, появился именно под Новый год, причем данные расходятся: то ли он все же успел проскочить до боя часов, то ли после».

Д. Гранин. Всё было не совсем так

«Тогда они очень любили друг друга, отец мой и мать. Она была совсем молоденькой, она пела, у нее был хороший голос, все детство прошло под ее песни. Много было романсов, городских романсов двадцатых годов, иногда у меня выплывают какие-то строки-куплеты — «И разошлись, как в море корабли…», «Мы только знакомы, как странно…». Не было у нас инструмента; учить ее тоже никто не учил, она просто пела, до последних лет. Стрекот швейной машинки и ее пение. Отец был старше ее на двадцать с лишним лет».

Д. Гранин. Автобиография

«Мать была красавицей. В состав ее красоты входил ее голос и фигура. Д. любил ее голос, наверняка она пела над ним, когда он был еще маленьким, этот чистый высокий голос вошел в него вместе с грудным молоком.

С ее голоса все и началось у отца, когда они еще не были отцом-матерью. Отец был тогда лишь командировочным, попавшим в Литву по делам. Шел он по своим делам и услышал в переулочке пение. Он свернул туда, пошел на голос как завороженный… Впрочем, не будем преувеличивать. Не такой уж он был мечтательный юнец, не был он и искателем приключений. Это много позже расцвело в их рассказах: «Услышал, как я пою…», «что-то повело меня…». Думаю, что, скорее всего, он просто плутал, ища в незнакомом городе контору, куда направлялся.

Итак, услышал над собой голос, посмотрел наверх и увидел свисающую из окна ножку. Она, ножка с пальчиками, розово просвечивала на солнце. С ножки свисала туфелька. Все это хозяйство принадлежало девице, которая восседала в окне второго этажа, там она шила и пела и болтала голой ногой, вторую поджав под себя…

Вечером они уже гуляли в парке. Девицу звали Анной. Он называл ее Нюрой. Три вечера подряд они куда-нибудь отправлялись. Побывали в кондитерской. Катались на извозчике: шикарный экипаж с фонарями, на красных рессорах, извозчик был с малиновым кушаком.

Пока что знакомство их выглядело забавой. С его стороны — солидный господин, отец семейства, он сам подшучивал над собой. Несомненно, он выбрал правильный тон. Никаких неприличных поползновений. Не было больше ни поцелуев, ни объятий. Он держался с ней по-отечески и покровительственно, она кокетничала вовсю, напевала, хихикала, принимала театральные позы, демонстрируя свои достоинства. Их разделяла целая жизнь. Она была девушкой, он же имел жену, дочь, которые жили в Киеве, то есть бесконечно далеко от нее, от этого литовско-русско-польского города.

Они оба делали вид, что их встречи ничего не значат. Она была из большой бедной семьи с множеством братьев и сестер, где никому до нее не было дела. Во всяком случае, она не спешила домой. Она была белошвейка, у него же как-никак было положение, он работал на лесной бирже, какое-то у него имелось дело, полдела, четвертушка, дохода не было, но прочность была. <…>