Данные достоверны

Идти собирались ночами. До перехода железной дороги Барановичи — Ганцевичи — Лунинец все дневки, кроме одной, наметили в лесах. Предупредили командиров и бойцов, что во время дневки впускать посторонних в села можно, а выпускать ни при каких обстоятельствах нельзя. Провизию и фураж наметили брать в хуторах, расположенных в стороне от нашего маршрута.

Дневки перед большими препятствиями, в частности перед железными дорогами, намечали километров за пятнадцать — семнадцать.

Пока отряд отдыхал, разведчики обязаны были найти удобные места для перехода железных дорог и рек, причем несколько в стороне от нашего маршрута. Место перехода, как ни старайся, не скроешь. Всегда останутся следы. Так пусть эти следы хоть немного сбивают с толку немецких охранников...

В отряде, уходившем с центральной базы, насчитывалось около двухсот человек.

Порядок следования был таков. В центре — колонна с техникой, справа и слева от нее в пяти-шести километрах — колонны, игравшие роль боковых заслонов. Впереди — нечто вроде головного походного дозора на конях, наша разведка, шедшая маршрутом центральной колонны и высылавшая группы на маршруты боковых колонн, то есть просматривавшая всю местность перед отрядом. Замыкать движение должны были две арьергардные группы на конях, двигавшиеся за отрядом примерно в полутора километрах.

С рассветом все колонны должны были сходиться в заранее намеченное место дневки. Такое «сжимание» отряда в кулак позволяло избежать демаскировки и в случае нападения фашистов ответить ударом на удар.

Конечную цель движения бойцам не сообщали. Ее не знали даже командиры групп. Маршрут движения был известен только штабу.

Мы надеялись, что план перехода не очень плох. Надеялись, что обманем противника. Но удастся ли это — должно было показать время.

Наконец настал день выхода.

[220]

Бойцы собрались в колонну. Выехал, пристал к отряду обоз.

Мы передали в Центр последние разведданные и сведения о новых диверсиях. Центр поблагодарил за сводку и дал новое указание группе Хаджи Бритаева: в связи с сокращением коммуникаций между немецкими штабами проводить налеты в основном на грунтовой дороге Житковичи — Лахва.

Сенины ребята свернули радиостанцию. Сеня тоже уходил от нас. Центр приказал ему направиться к Бринскому...

Оставшиеся на центральной базе сошлись на Булевом болоте.

Я дал команду трогаться. Заскрипел снег, забряцало оружие.

— Хорошая ночь, — сказал Хаджи. — Смотри, все небо в облаках...

Мы всячески старались не выдать друг другу своего волнения.

— Дойдем, — как можно спокойнее ответил я. — Держи связь. А как двинемся из-под Пинска — сразу за нами.

— Ясно, дорогой.

Ординарец подвел коня.

— Ну, Хаджи... Ну, Сеня...

Мы обнялись.

Конь, вскидывая головой, понес меня вдоль растянувшейся колонны. Булево болото оставалось за спиной. Мы покидали его навсегда. Ради победы... 

21

То ли сильно везло, то ли наш переход действительно явился для противника полной неожиданностью, но железную дорогу Барановичи — Ганцевичи — Лунинец мы перешли за одну ночь, и без единого выстрела.

От центральной базы до линии этой железной дороги — километров двести. Колонны пробирались лесными дорогами, с ходу минуя хутора и деревни. Брички отчаянно грохотали на подмерзшей земле, собаки, потревоженные грохотом, загодя поднимали бешеный лай, но хутора и села не вздували огня, не скрипели ставнями и калит-

[221]

ками: затаившись, выжидали, пока минет неведомая напасть...

Перед самой линией железной дороги остановились на дневку в хуторах Мельниковцы, вблизи станции Люсино.

Брички загнали под навесы в крестьянские дворы, бойцам приказали сидеть по хатам. На обоих концах села и по огородам выставили хорошо вооруженную охрану.

Днем мы с Горой и Степью обошли хаты, поговорили с командирами и бойцами. Повозочным напомнили, что они при любых обстоятельствах не должны вступать в бой. Их задача — перевалить через насыпь железной дороги и как можно быстрей гнать в лес.

На всякий случай выделили группы для переброски повозок через насыпь: если застрянут, если коням будет трудно, поднять брички, перетащить на руках.

К вечеру вернулась разведка, доложила: километрах в одиннадцати южнее села есть удобное место. Насыпь низкая, каких-нибудь полметра, хотя место это и недалеко от станции, где имеется немецкий пост.

Мы посоветовались и решили идти там, где побывали разведчики.

Ночью, как следует смазав оси, обмотав колеса повозок тряпками и ветошью, отряд вышел из села.

На этот раз все три колонны двигались вместе.

Проклятые брички тарахтели так, что было слышно за сотню верст. Но не возвращаться же из-за этого...

Через три часа приблизились к железной дороге. Проводники предупредили: лес сейчас кончится.

И верно: поредело. А потом глаза различили темную полоску насыпи, огни на станции справа, тощий скелет семафора.

Повозки ринулись по кочкастому полю к насыпи. Вот она уже рядом. Кони карабкаются по откосу, спотыкаются на рельсах, испуганно ржут. Им на подмогу спешат бойцы, подхватывают брички, тащат их через колеи. Сопение, глухой стук сапог, приглушенная брань...