Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо

— Никого мы не побеспокоим. — успокоил его Сергей. — У меня идеальная семья: несколько лет мы живём с женой порознь…Нет-нет, мы не в разводе. Просто так сложились обстоятельства. Уже который год жена с дочерью живут в другой, большей квартире. Иногда я навещаю их, а иногда — они меня. И, замечу, подобная семейная жизнь как нельзя более устраивает нас всех.

Несколькими минутами позже, знакомя гостя со своей уютной двухкомнатной квартиркой и собирая на стол, Сергей продолжил рассказ о себе и своей семье.

Родился он в семье инженера в небольшом провинциальном городке. Его отец был не просто инженером, а инженером, получившим образование в Германии, в Лейпциге, куда в двадцатые годы его направили учиться явно по недоразумению. Это следовало из того, что отец происходил хоть и из обедневшей, но всё-таки дворянской семьи, что, естественно, им в те времена не рекламировалось и не отражалось ни в каких анкетах.

При всей своей необычности судьба его родителей была тем не менее типична для того непростого времени. И типична в первую очередь алогичностью действий и решений власть предержащих, или, точнее, того репрессивного аппарата, который исполнял их волю. Так, в разгар ежовщины в тридцать восьмом, вскоре после рождения Сергея, была арестована его мать. И никаких сведений о ней и о её судьбе не было вплоть до пятидесятых годов, когда, наконец, отцу соблаговолили сообщить, что она погибла — сгорела в тридцать девятом во время пожара на барже, которой арестованных сплавляли вниз по Волге. Скорее всего, баржа была подожжена специально и охрана с буксира побеспокоилась о том, чтобы ни один из арестованных не спасся от огня.

Отца Сергея даже ни разу не вызывали на допросы. И это несмотря на то, что именно он, а не его супруга, длительное время прожил в Германии, где, следуя логике его сотрудников НКВД, советского студента вполне могли завербовать. Но «врагом народа» суждено было стать его жене. Хотя пристальное внимание «компетентных органов» к своей персоне старший Энгелью ощущал практически на протяжении всей своей жизни. Но об этом Сергей узнал незадолго до смерти отца.

С началом войны отец несколько раз обращался в военкомат с просьбами об отправке на фронт — ему неизменно отказывали. Он доказывал, что его знание немецкого может быть весьма полезным — его выслушивали и «перебрасывали» в очередной отдаленный город на очередной завод. Так он и кочевал по тогдашнему бескрайнему Советскому Союзу с подрастающим сыном. В конце сороковых судьба забросила их даже за рубеж — в Монголию на строительство КВЖД. В начале пятидесятых отец Сергея наконец-то надолго задержался в одном достаточно крупном сибирском городе, где вначале работал начальником цеха, а затем, в конце пятидесятых, уже и главным инженером огромного машиностроительного завода. Скорее всего, в промышленности Советского Союза он был одним из очень немногих ответственных номенклатурных работников, не являвшихся членом Коммунистической партии.

Отец Сергея оставался верен памяти своей жены. Вначале, после её ареста, он, скорее всего, ещё надеялся на скорое её возвращение, на то, что обнаружится чудовищная ошибка и восторжествует справедливость. Затем пришла война и началась кочевая жизнь с бесконечными рабочими днями и валящей с ног усталостью. Жизнь отца-одиночки стала привычной. Всё это время маленький Серёжа был на попечении младшей сестры отца, которая перебралась к ним вскоре после ареста матери. Серёжа рос, не зная матери, но отец и тётка делали всё от них зависящее, чтобы он стал нормальным, не чувствующим себя в чём-то ущемлённым, а тем более ущербным, человеком.

* * *

Своих бабушек и дедушек Серёжа, к сожалению, не помнил — все они умерли в других городах Союза во время войны. В раннем детстве он называл дедушкой хозяина квартиры, в которую их подселили в первый год войны в одном из городов, куда направили на работу отца. Дедушка, как к положено, был с бородой и усами. Наверное, он не был ещё очень старым, а потому ночами работал где-то сторожем. В свободное время дедушка охотно играл с маленьким Серёжей и рассказывал ему удивительно интересные сказки.

Но вот однажды сумрачным зимним утром всё резко изменилось в этом уголке спокойствия, мира и благополучия. В то утро все взрослые были почему-то необычно возбуждены, а дочь дедушки, тётя Дуся, всё время плакала. В присутствии Серёжи взрослые старались говорить в основном шепотом и не пускали его в большую комнату, где жили дедушка и тётя Дуся. А потом Серёжа услышал слово «умер».

— Кто умер? — спросил он тётю Дусю.

— Па-а-па! — расплакалась та.

— Мой папа? — испугался Серёжа.

— Не-ет, мо-о-ой, — сквозь слезы выдавила тётя Дуся. Серёже было очень жалко тётю Дусю, а потому он обнял её за ногу, всхлипнул и сказал:

— Может, он и не умер вовсе, а просто так играет в мёртвого?

Тётя Дуся ничего не ответила, а только прижала к себе Серёжину головку и закашлялась от слез.