Данте

– Ты победил, – произношу ледяным тоном и поднимаю на него взгляд, полный холода. – Но что дальше? Ты не получишь от меня взаимности. Я не твоя собственность. И ты не имеешь права меня держать здесь.

– С меня хватит, – говорит он резко и быстро открывает двери. И показывает рукой, чтобы я входила.

Мне хочется вновь протестовать и наорать на него, но если честно, я жутко устала. Раздражённо вздыхаю и вхожу внутрь.

– Завтра привезут все твои вещи, – говорит он, как только закрывает дверь.

– Супер. Всегда мечтала, чтобы чужие люди копались в моих вещах, – говорю ядовито.

Нагибаюсь, чтобы расшнуровать кроссовки, но Денис вдруг садится на корточки и отводит мои руки. Сам начинает развязывать узел и снимать с меня обувь.

– Так ты пытаешься загладить свою вину? – спрашиваю едко.

Он стягивает с меня второй кроссовок, поднимается и с ухмылкой произносит:

– Мне кажется, Ангел, ты очень хочешь быть отшлёпанной. Могу прямо сейчас устроить.

Чувствую, как моё лицо краснеет. Поджимаю недовольно губы и демонстративно прохожу вглубь квартиры. Денис идёт следом. Вдруг кладёт руки мне на плечи, останавливая меня. Сжимает мои плечи и произносит на ухо, опаляя горячим дыханием:

– Я весь твой, Ангел, но я не всегда смогу быть ласковым и нежным. Особенно, когда ты сама меня провоцируешь.

Закусываю губу и сжимаю руки в кулаки. Тоже мне рыцарь.

– Я оставляю тебя здесь одну. Осмотрись и отдыхай. В квартире есть телевидение, музыка, библиотека, бытовая техника, холодильник, полный еды.

Он замолкает и неожиданно забирает из моих рук телефон. Я резко оборачиваюсь, смотрю на него в шоке и в бешенстве рычу:

– Отдай телефон!

Он убирает его в карман своей куртки и говорит невозмутимо:

– Свой новый телефон найдёшь в гостиной на журнальном столе. Он запрограммирован только на мой номер. Звонить и писать можешь только мне одному. Интернета пока нет. Извини.

– Психопат чёртов! – топаю ногой от бессилия. – Верни телефон! Немедленно!

– Верну, когда успокоишься, – отвечает он. – Завтра обо всём поговорим.

Толкаю его в грудь и рычу, вкладывая в слова всё своё отчаяние:

– Всё бесполезно, Денис! Я не стану твоей! Никогда! И заниматься с тобой сексом никогда не буду!

Внезапно Денис начинает смеяться.

Это не злой смех. Не смех, полный ярости. Ему реально весело и даже радостно!

Он смеётся надо мной. Не воспринимает меня всерьёз. Мне хочется его ударить – сильно и чтобы ему стало больно. Чтобы у него мозги вышибло, и кровь хлестала фонтаном!

– Не смей надо мной смеяться! Я говорю серьёзно! – кричу я.

– Ангел мой, я так далеко зашёл, что ни за что не отступлю. Nunquam dicere, nunquam, – говорит он с улыбкой, которую я хочу стереть.

– Никогда не говори «никогда», – перевожу я с латыни. – У тебя отвратительное произношение.

Он пожимает плечами и уходит.

– Стой! – кричу и бегу за ним. – Ты не можешь меня вот так оставить и запереть! У меня работа! У меня диплом!

Денис останавливается и, оглядываясь на меня, говорит:

– Как твой работодатель я даю тебе бессрочный оплачиваемый отпуск. А с дипломом всё хорошо у тебя будет. По расписанию у тебя встреча с куратором через четыре дня.

Я в шоке открываю рот.

Откуда он знает?

И пока я думаю над этим, он просто уходит и закрывает за собой дверь.

Прохожу в гостиную и без сил опускаюсь на диван.

* * *

ДАНТЕ

Ангелина похожа на спонтанный ураган. Одно неверное движение, либо слово и она легко воспламеняется. От её гнева воздух потрескивает, не хватает лишь грома и молний.

Ей не нравится моя манипуляция с домом.

«Не понравилась» – мягко сказано.

Я ожидал, что будет гроза, но и не предполагал, что встречу столь рьяное сопротивление и даже ярость.

После ресторана её словно подменили – на место интеллигентной и спокойной девушки пришла разъярённая фурия.

Каждое её слово в мою сторону пронизано яростью и презрением.

Но не могу не отметить, что ярость и гнев превратили её женственную, невинную и мягкую красоту в нечто огненное и смертоносное.

Меня никогда не возбуждали женщины в ярости. Но глядя на разозлённую Ангелину в окружении восхитительно дикой энергии, я ощущаю животный похотливый голод. Кровь буквально вспенивается. Нервы натягиваются, и возбуждение простреливает от макушки до кончиков пальцев.

Хочу любоваться её гневным великолепием под собой.

Хочу захватить в свои объятия, растрепать её короткие волосы, сжать их в кулак и оттянуть, обнажая тонкую шею. Хочу осыпать её шею поцелуями, будто оставляя на коже своё клеймо.

С восторгом и собственной яростью хочу впиться в её сладкий рот. Зубами разорвать на ней всю одежду.

Хочу, чтобы моя Ангел дрожала от ответного желания, плавилась, стонала и просила большего.

Она похожа на своенравного скакуна. Дикая, будто арабской масти – с такой же внутренней несгибаемой силой и величием.

При правильном приручении и терпении, она из принципиальной и дикой кошки превратится в ласковую и нежную кошечку.