Данте в русской культуре

Предлагаемая глава ни в коей мере не претендует на обстоятельный разговор о видном теоретике и критике русского символизма, активном переводчике и поэте – Эллисе, Л. Л. Кобылинском (1879–1947). Собственно, это всего лишь заметки к теме «Данте и Эллис», ибо фигура Эллиса – одна из самых необъясненных. Ввиду различных причин он и для отечественного, и для зарубежного литературоведения оказался своего рода маргинальной личностью[727], хотя в живой истории русского символизма слыл крупнейшим организатором движения и одним из его идеологов. Понятие «эволюция» применительно к Эллису достаточно условное. Еще в 1911 г. Э. К. Метнер писал об Эллисе, что «он раб, католик, догматик и т. д. не по эволюционному капризу сменяющихся воззрений, а по психологии своей; и в Марксе, и в Данте, и в Вагнере (которого он лжеистолковывает), в Штейнере он искал и ищет только Папу, которому надо поцеловать туфлю»[728]. Между тем если не эволюцию, то ее подобие отмечал у Эллиса Андрей Белый: «Эллис, натура люциферическая, всю жизнь несся единым махом; и всегда – перемахивал… его первый „МАХ“: с гимназической скамьи к Карлу Марксу: отдавшись изучению „КАПИТАЛА“, он привязывал себя по ночам к креслу, чтобы не упасть в стол от переутомления; в результате: „УМАХ“: к… Бодлэру и символизму, в котором „ЕДИНЫМ МАХОМ“ хотел он выявить разделение жизни на „ПАДАЛЬ“ и на „НЕБЕСНУЮ РОЗУ“, так в Бодлэре совершился „УМАХ“: от Бодлэра… к Данте и к толкованию „ТЕОСОФИЧЕСКИХ БЕЗДН“, т. е. в Данте совершился новый „УМАХ“: от Данте к Штейнеру…»[729]

. Вместе с Андреем Белым Эллис – вдохновитель кружка «аргонавтов»[730], он противопоставляет возникшему в ту пору «декадентству» и даже избранному им Бодлеру поэзию Данте. В дневнике 1905 г. он пишет: «Данте дал положительный идеал, тогда как Мильтон, Шекспир, Байрон, Бодлэр и почти все величайшие поэты (достигли славы) отрицанием. Данте – единственный!»[731]

Насколько сокровенен интерес молодого Эллиса к Данте, свидетельствует и другая запись: «Все… все отравлено, решительно все. Что касается женщин, я не могу даже говорить с ними. Почему? Потому что лишь дело доходит до „святая святых“, я чувствую их ироническое удивление – их непонимание. Есть ли у них души?! Прав был Бодлэр, отдававший предпочтение публичным женщинам перед всеми другими! Но я не способен понять даже этих „женщин“, ибо образ Беатриче неизгладим в моей душе»[732]

.

Через несколько дней размышления о любви вновь рождают ассоциацию о Данте. «Классификация видов любви, – записывает в дневник Эллис, – по их степени терпимости и желательности:

1) платоническая любовь (Данте): миг-вечность;

2) вечная, единая, свободная любовь (хотя и соединенная с обладанием). Она основывается на полном органическом и психическом слиянии, надвуединстве… (шекспировская любовь);

3) мгновенная любовь (Дон Жуан). Она допустима лишь при озарении поэзией, искреннем увлечении до самозабвения…

4) брак, или проституция оптом;

5) проституция, или продажа тела, а как результат, гибель человека»[733].

В дневниковых записях лета 1905 г., коль речь идет о поэтах, Данте всегда в фаворе. «Кальдерон, – заявляет Эллис, – гораздо скучнее, чем я думал! Ужасно для него также и то обстоятельство, что он напоминает (хотя и мало) Данте. Этого нельзя ему простить»[734].

После Данте ближе других Эллису – Бодлер, он исповедуется: «Для меня была 2 раза дилемма – или остаться разбитым и даже забитым, или пробиться к ЦЕЛЬНОСТИ ДУХА через демонизм»[735]. Далее Эллис пишет: «Внешний мир мне чужд давно, я много раз пытался проникнуть в него… Всякий раз, оскорбленный им, вбирался в раковину индивидуализма, эту чудесную, перламутровую, с пурпуром крови внутри… Истинный человек, – продолжает он, – тот, кто стремится превратить все чувства в страсти, все мысли – в идеи, и все слова – в стрелы!.. Он может быть склонен лишь к подвигам и преступлениям… он может только обожать и презирать, убивать и воскрешать, сгорать и сжигать… Он будет творить также свободно, как мы дышим воздухом! Этот человек может любить жизнь только моментом. От момента до момента – черный сплин, истерзанность… Путь к Нему – через безумие»[736].