Дантисты тоже плачут

Он провел меня в роскошно обставленную гостиную. На широком кожаном диване цвета топленого молока сидела полная женщина без возраста. Короткие белокурые волосы, скорей всего крашеные, карие глаза.

– Познакомьтесь, – проговорил дантист, – моя жена Нелли.

Женщина приветливо улыбнулась:

– Здравствуйте, присаживайтесь. Как смотрите на чашечку кофе?

Я заверила ее, что смотрю благосклонно, и симпатичная домработница принесла поднос с кофейником, конфетами и булочками. Владимир вынул из бара бутылку. Скорее всего у него нет недостатка в клиентах – коньяк был двадцатилетней выдержки. Разговор плавно потек своим чередом: обсудили погоду, падение рубля, невероятные цены.

– Мамочка, – раздался вдруг робкий детский голосок.

Я невольно повернула голову. В комнату, неслышно ступая, вошла девушка лет семнадцати. Такая же шатенка, как отец, но глаза материнские – карие с длинными пушистыми ресницами. Она странно двигалась, словно кто-то связал ей ноги в коленях. На руках у девочки весело гулил младенец примерно восьмимесячного возраста.

– А это наши дети, – обрадовался Владимир. – Ева и Юра.

«Ничего себе разница между братом и сестрой», – подумала я.

Словно услышав мои мысли, дантист рассмеялся.

– Классическая ошибка супругов средних лет. Думаете, что пришел климакс, и не волнуетесь о задержке. А потом раз, и получается отличный мальчишка.

– Владимир! – возмущенно сказала Нелли.

– Прости, дорогая, юмор врача грубо физиологичен, циничен даже.

Женщина покраснела как-то странно – пятнами. Багровые ореолы покрыли шею, побежали по щекам, на лбу выступила испарина.

«Похоже, что у нее и правда климакс, – невольно подумала я, – успела родить в последний час».

Очевидно, Нелли очень разозлилась на мужа, потому что грубо обратилась к дочери:

– Что тебе надо, зачем принесла малыша?

– Мамочка, Юра не хочет спать, плачет все время, – робко проговорила девочка.

– Ну, так успокой, дай соску и не приставай с глупыми вопросами.

Ева потупилась, малыш весело пускал слюни.

Владимир, желая сгладить грубость жены, бодро потер руки:

– Садись, доченька, выпей кофейку.

– Ей вреден кофе, – отрезала мать, – к тому же надо делать уроки, опять получит кол по французскому. Ты написала упражнение?

Девочка кивнула.

– А проверила?

Дочка вздохнула.

– Кажется, правильно, пусть папа посмотрит.

– Папа может только советы давать, – продолжала злиться женщина.

Глаза Евы стали медленно наливаться слезами. Она умоляюще поглядела на отца. Я решила вмешаться:

– Можно взглянуть на работу? Преподаю иностранные языки.

Девочка обрадованно побежала в комнату. В гостиной повисло тягостное молчание. Чтобы нарушить его, я встала и подошла к большому шкафу со стеклянными дверцами.

– Какая прелесть!

На полочках стояли разнообразные фигурки – нэцкэ. Нелли подошла ко мне. Красные пятна сошли с лица, и она вновь стала приветливой хозяйкой дома.

– Правда, хороши? Собираю с двенадцати лет. Первую фигурку, вон того дракончика, подарил на день рождения дедушка, с тех пор просто заболела нэцкэ. Здесь есть настоящие редкости, но кое-что не представляет ценности. Вот, например, подделка, правда, очень симпатичная.

Фигурки стояли парами, некоторые по трое. Дракончики, жабы, божки, собачки… Только утка пребывала в одиночестве.

– Ну, теперь знаю, что можно вам подарить, – и я показала на унылую утку.

Нелли горестно вздохнула:

– Даже не ищите ей пару. Вы уже догадались, что скульптурки живут семьями? Так вот, уток нигде нет – лебедей сколько угодно, а с утками настоящая драма. И самое обидное, что пара-то у нее была. Прелестная фигурка, чуть розоватая, глаза – цветные бусинки. Увидела вещицу и просто влюбилась. Был, к сожалению, небольшой дефект – отбитая правая лапка, но ее это не портило. Я так радовалась, что нашла селезня для утки! И представьте, он пропал, просто исчез, как испарился!

– Не расстраивайся, дорогая, – проговорил Владимир, – еще когда-нибудь попадется селезень.

Вернулась Ева с исчерканной тетрадкой. Я поглядела упражнение. Французский явно не был ее коньком. Жуткие ошибки, убогая лексика. Кое-как поправив, а вернее, написав изложение заново, я отдала работу девочке.

Нелли опять начала злиться:

– Сиди и работай, лентяйка, гулять не пойдешь, давай быстрее. Проснется Юра, дашь ему кашу.

«Зачем только рожать ребенка, если ненавидишь детей, – подумала я. – И потом, можно нанять девочке репетитора, вроде не нуждаются; похоже, что из Евы сделали няню для Юры».

Раздумья прервал вошедший служащий страховой компании.

Глава 3

Через несколько дней пришлось поехать к Александру Михайловичу на работу, оформить свидетельские показания. В огромном здании было ужасно холодно, никакие батареи не способны согреть такое помещение.

Полковник, укутанный в одну из отвратительных Наташкиных фуфаек, шмыгал носом.

– Скорее всего не приеду в субботу, насморк начинается, еще заражу всех.

С этими словами он достал разнообразные бланки и церемонно спросил:

– Фамилия, имя, год рождения, адрес, пожалуйста.

Ну надо же такое спросить!

– Сам все знаешь, неужели и адрес забыл?

Александр Михайлович побагровел.