Читаем Дао дэ цзин полностью

2. Строка 4 слишком лаконична и допускает разные прочтения. Буквально она гласит: «Большое маленькое много мало». Целый ряд китайских текстологов считают эту фразу незаконченной. Янь Линфэн, основываясь на толкованиях книги Лао-цзы в «Хань Фэй-цзы» предлагает следующую ее реконструкцию: «Большое рождается из маленького, многое рождается из малого». Чжу Цяньчжи, основываясь на содержании главы LXIV, приходит к сходному выводу. Ван Би оставляет данную фразу без комментария, а Хэшан-гун предлагает такое толкование: «Хочешь великого – вернись к маленькому, хочешь многого – вернись к малому». Таким образом, Хэшан-гун приписывает глагольное значение второму и четвертому знакам. Его прочтение согласуется с начальным изречением в главе LX: «Управлять большим царством – все равно что варить мелкую рыбу». Мнение Хэшан-гуна подробнее обосновывает Дэцин: «Люди в свете считают большим высокое положение, а многим – щедрое жалованье. Однако же Путь предельно пуст, мал, безвкусен и ничего не имеет в себе. Премудрый человек отвергает заслуги и славу, отказывается от “большого” и “многого”, а берет “маленькое” и “малое”». Вот два варианта, соответствующих такой трактовке: «Большое – маленькое. Многое – малое» (Б. Б. Виногродский); «Умаляй великое и делай большое малым» (А. А. Маслов). Тем не менее большинство современных китайских исследователей и западных переводчиков считают глаголами первый и третий знаки, приходя в результате к предлагаемой здесь версии. Идея «проникновения в мельчайшее», предполагающая способность видеть вещи как бы через увеличительное стекло, в большей мере соответствует даосскому миросозерцанию. Между тем в списке из Годяня данная строка соединена с 13-й строкой традиционного варианта: «И в большом, и в маленьком чем больше дел считаешь легкими, тем больше испытываешь трудностей». Примечательно, что в годяньском списке текст данной главы ограничивается тремя начальными и тремя заключительными сентенциями.

3. В 5-й строке знак «совершенство» (дэ) многие переводчики переводят словом «добродетель» или «доброта», что кажется по меньшей мере неточным. Комментарий Хэшан-гуна к этой фразе заставляет вспомнить первостепенное значение символической глубины вещей в философии Лао-цзы: «В претворении Пути и осуществлении блага несчастье устраняется еще до того, как зарождается». Данное суждение кажется откликом на известное высказывание Конфуция, который полагал, что на зло «следует отвечать прямотой» (в общепринятом переводе: «отвечать по справедливости»). Ма Сюйлунь считает, что эта строка выпадает из контекста и предлагает переместить ее в главу LXXIX. С этим предложением нельзя согласиться. Как отмечал уже Люй Хуэйцин, мудрец у Лао-цзы «большое и маленькое считает одним», и тем более не станет делать различие между условными понятиями добра и зла.

4. В 8-й и 9-й строках в мавандуйском тексте отсутствуют (но, несомненно, подразумеваются) слова «события» и «непременно», которые фигурируют в традиционном списке. Для перевода на русский язык мавандуйский вариант даже удобнее.

5. Пояснение Хэшан-гуна к 11-й строке гласит: «Весь мир приходит к нему». Отметим, что эта строка повторяет фразу в главе XXXIV, что является, скорее всего, случайным совпадением.

6. Строка 14, согласно пояснению Хэшан-гуна, означает, что мудрец «стремится поставить заслон делам».

7. В данной главе рифма отсутствует.

8. В годяньском списке данная глава записана в сильно сокращенном виде, а несколько строк традиционного текста сведены в одно высказывание. Эти особенности годяньского варианта могут отражать первоначальное состояние текста «Дао дэ цзина», а могут быть и следствием ошибок переписчиков. Ниже приводится годяньский вариант:

Действуй, не действуя.Делай, не делая.
Находи вкус там, где вкуса нет.В делах больших и малых чем кажется легче, тем труднее.Вот почему премудрый человек считает их труднымиИ потому никогда не испытывает трудностей.


Комментарии


Люди в мире почитают все «великое» и презирают все «ничтожное». Великий парадоксалист Лао-цзы не упускает случая посмеяться над тщетой людских притязаний на роль разного рода «деятелей» – притязаний, которые, кажется, не имеют под собой никакой почвы кроме косности общепринятого мнения. Он предлагает «думать о начале» (так названа эта глава у Хэшан-гуна). Это означает, что он предлагает не «переоценивать ценности», а превзойти их или, точнее сказать, вникнуть в них: тот, кто умеет видеть малое большим, развивает в себе ту необыкновенную духовную чувствительность, то «упреждающее понимание», без которых не может быть и «бережного» отношения к бытию. Храня всеобъемлющее беспристрастие и покой сердца, мудрый доходит до постижения изначальных, непостижимо малых «семян» явлений и… становится господином видимого мира.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука