Читаем Дао дэ цзин полностью

1. В мавандуйском списке А в конце строк 1 и 2 добавлена номинативная частица чжэ, что придает фразам именно тот вид, который они имеют в настоящем переводе. «Смелость» (юн) – одна из главных добродетелей конфуцианства, но у Лао-цзы она занимает явно подчиненное положение и допускается лишь в союзе с «осторожностью», как в этой главе, либо с «любовью» (см. главу LXVII). Тем не менее и для Лао-цзы добродетель требует мужества, пусть даже это мужество отказа от фальши публичности и возвращения к своей природе. Ниже становится ясным, что выбор быть или не быть смелым зависит от знания «воли Неба», едва доступного даже высшему мудрецу. Согласно комментарию Ван Би, «даже с разумением премудрого человека трудно быть смелым, давая волю своей удали, что же говорить об обыкновенных людях?» Поэтому «удаль» в этом пассаже явно осуждается и близка по смыслу русским понятиям «наглости», «окаянства». Как поясняет У Чэн, речь в данной фразе идет о том, кто «смеет творить зло». Такой человек будет обязательно наказан Небом (см. заключительное высказывание главы). Я. Дуйвендак соотносит начальные строки данной главы с максимами военной стратегии в главе LXIII. В обоих случаях, по его мнению, речь идет о принципе «недеяния». Чжан Чжунъюань, разделяя это мнение, поясняет, что смысл «недеяния» у Лао-цзы заключается в «свободе от действия».

2. Упоминаемых в 3-й строке «двоих» древние комментаторы соотносят с упомянутыми выше двумя типами людей. Ван Би поясняет: «Оба смелы, а плоды их действий неодинаковы, польза и вред отличаются друг от друга». Хэшан-гун предлагает аналогичное толкование. Я следую мнению У И, который считает, что выражение «эти двое» указывает на жизнь и гибель.

3. Строка 5 отсутствует в мавандуйских списках, а также списке из Дуньхуана и некоторых других. Целый ряд исследователей (Ло Чжэньюй, Си Тун, Ма Сюйлунь, Гао Хэн) считают ее вставкой, дублирующей высказывание в главе LXIII.

4. В 7-й строке выражение «не говорит» следует понимать, скорее, как «говорит неслышно» (см. комментарий к главе XXIII). Разъяснение Хэшан-гуна: «Небо не говорит, а вещи в надлежащее время сами откликаются друг другу». К. Ларр толкует эту фразу иначе: «Небу подчиняются, не получая от него приказаний». Вариант Чжан Чжунъюаня: «Ничего не прося, внезапно получают ответ».

5. Строку 8 Р. Хенрикс переводит иначе: «Никто не призывает его, а оно приходит само». Этот вариант кажется менее логичным и противоречит толкованиям классических комментаторов (Ван Би в этой связи вспоминает о сравнении Пути с океаном, вбирающим в себя все потоки). Чжан Чжунъюань читает эту фразу следующим образом: «Успех не призывают, а он приходит сам собой».

6. В 9-й строке выражение «не вдается в частности» указывает на покой и безмятежность, которые сопутствуют некоему всеобъемлющему видению. В переводе И. И. Семененко – «умеет неумышленно замыслить» (в оригинале подобного противопоставления нет). Другие варианты: «расслаблен, но превосходит всех в организации» (М. ЛаФарг); «медлителен, но в намерениях всеобъемлющ» (А. А. Маслов); «без усилия обладает всякой мудростью» (К. Ларр); «такая беспечность – а совершенствование замыслов» (Б. Б. Виногродский), «чисто-спокойно, но искусно в замыслах» (А. Е. Лукьянов).

7. Большинство переводчиков трактуют подробнее концовку главы: «Небесная сеть редка, редки ее ячейки, но из них ничто не ускользает». Ван Би оставляет две последние строки без комментария, тогда как Хэшан-гун приписывает им морализаторский смысл: небесные силы «не упускают из вида ни добро, ни зло, содеянные людьми». Заключительный афоризм данной главы стал основанием учения о моральном возмездии в даосизме.

8. В этой главе рифмуются строки 1 – 3, 7 – 8, 9 – 10. В строке 4 имеется внутренняя рифма.


Комментарии


Всегда полезно «смирить свое сияние» и «уподобиться своему праху», ведь действительность не обязана соответствовать нашим представлениям и желаниям. Нужно перестать думать о реальности и научиться просто жить ею. Находить свой ответ на все вопросы. Есть в этих рекомендациях очевидная моральная подоплека: Лао-цзы учит мужеству смирения. Тут есть и положительный идеал: тот, кто примет «простые советы» даосского учителя, сможет явить через свой покой вездесущую матрицу существования. Не обременяя себя заботами, он просто позволит всему сущему встать на свое место и каждому получить по заслугам. Мудрый, как мы помним, «берет свою жизнь от Неба». И так обретает свою свободу, которая есть только открытость открытости бытия.

Комментарий Янь Цзуня: «Начала и концы, счастье и несчастье, уход и возвращение – ничто из этого не находится вне Неба, и невозможно его избегнуть».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука