Читаем Дао дэ цзин полностью

6. В конце 8-й строки в списке Ван Би фигурирует малопонятный в данном контексте знак бин («войско»). Согласно Ван Би, его следует понимать так: «к нему прибавятся вещи». В списках Хэшан-гуна и Фу И стоит знак «вместе», «сообща», который некоторые комментаторы отождествляют со сходным по начертанию знаком «обнимать», «сдавливать». Хэшан-гун предлагает пояснение, сходное с толкованием Ван Би: «Когда дерево велико, ветки и листья совместно живут на нем». Дэцин, развивая это толкование, видит в образе дерева аллегорию «пустоты сердца» и поясняет: «Ветви и листья достигают согласия и расцветают благодаря тому, что их пронизывает жизненная сила. А потому пустотность сердца и мягкость будут внизу. Если же дерево сжимать и наклонять, оно станет жестким, и его сила будет внизу». Тем не менее традиционное толкование данной фразы не кажется убедительным. Добавим, что в мавандуйском тексте А здесь фигурирует знак «приходить к концу», «погибать», (он же употребляется во 2-й строке), а в тексте В – близкий ему знак «соперничать». Гао Хэн, основываясь на словаре «Эръя», утверждает, что эти знаки тождественны слову «сгорать». По мнению же большинства современных исследователей и публикаторов «Дао дэ цзина», вместо знака бин («войско») следует читать отчасти сходный с ним по начертанию знак «ломаться». Именно этот знак фигурирует в цитатах из «Дао дэ цзина», которые приводятся в даосских книгах «Ле-цзы» и «Хуай Нань-цзы». М. ЛаФарг, стремясь добиться цельности фразы, употребляет в своем переводе слово «топор»: «Когда боевой топор слишком тверд, нельзя победить. Когда дерево твердо, приходит топор».

7. В мавандуйских списках в заключительной строке сказано: «Мягкое, слабое и маленькое будет внизу». Образы в двух последних строках Ван Би трактует как «корень дерева», «ветви дерева». Подобное толкование не позволяет отдать предпочтение «мягкому и слабому». Хэшан-гун предлагает сходное пояснение, внося в него, правда, оценочный момент: «Большие деревья находятся внизу, маленькие деревья находятся вверху. Небесный Путь подавляет сильное и поддерживает слабое. Это следствие того, что таково само по себе».

8. В этой главе рифма отсутствует.


Комментарии


Лао-цзы – на редкость вдумчивый наблюдатель жизни. Общеизвестные вещи служат ему поводом для раскрытия глубоких истин, о которых не догадываются обыкновенные люди. Мягкость и слабость не ценят в мире, где в чести сила и твердость. Но мягкость и слабость юной жизни навевают китайскому мудрецу мысль о внутренней расслабленности и некоей абсолютной уступчивости, в которых воплощается высшая полнота и гармония бытия, и, следовательно, вечное движение, свобода, не столько даже жизнь, сколько жизненность духа. Это вечное ускользание живой жизни, подобное мягкому течению вод, и есть наша самая прочная основа. Основа наших творческих сил: то, что надежнее всего, способно дать самые неожиданные результаты. Мы ближе всего к себе как раз тогда, когда мы необычнее, даже фантастичнее всего. Но такой путь к «обретению себя» посредством преодоления себя нужно начинать с простого совета, который служит темой данной главы в комментариях Хэшан-гуна: «Бойся быть сильным». Воистину силен тот, кто знает бессилие всякого насилия.

Комментарий Люй Хуэйцина: «Путь сам по себе не имеет форм и ничему не противоборствует. Тогда весь мир придет к мягкости и расслаблению, а люди и не заметят этого. Потому, если говорить общепонятными образами, человек, пока он жив, мягок и нежен, а когда умирает – тверд и напряжен. Выходит, что все имеющее форму умирает, когда оно твердо, и живет, когда оно мягко. Что же говорить о Пути, который формы не имеет? Небо благодаря тому, что оно есть воздух, находится вверху, а Земля вследствие того, что она обладает формой, находится внизу. Воздух мягок и податлив, форма тверда и неуступчива. Подданные своими деяниями служат верхам. Государь своим недеянием оберегает низы. Посему твердое и прочное находится внизу, а мягкое и нежное находится вверху. Так можно знать, что мягкое и нежное одолевает твердое и сильное».

Комментарий У Чэна: «На войне показывать слабость своего войска – это глубокомысленная хитрость. Если противник недооценит мои силы и отнесется ко мне несерьезно, я одержу победу. Если же я буду показывать свою силу, это легкомысленное бахвальство. Противник тщательно приготовится к битве, и я не смогу победить. Правила стратегии требуют: когда противник приближается, надо быть скромным, как юная девушка. А когда он откроет дверь, надо бросаться, как вырвавшийся на свободу заяц, чтобы противник не успел ничего предпринять.[34]

У дерева слабая и раскачивающаяся часть – это верхушка и ветви, а то, что прочно стоит, – это нижняя часть ствола. Войско подобно дереву: сильное войско, которое будет побеждено, – это нижняя часть дерева. А то, что противник не сможет одолеть, – это верхняя часть дерева. Отсюда можно знать, как человеку следует вести себя. Слабое и нежное все люди почитают и позволяют им находиться наверху».

LXXVII


Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука