Дао физики

Таким образом, согласно восточной философии, как и положениям современной физики, всё существующее в мире связано со всем остальным, и ни одна часть Вселенной не является более фундаментальной сущностью, чем другая. Свойства любой части определяются не общим законом, а свойствами остальных частей. Как физики, так и мистики признают вытекающую из этого невозможность дать исчерпывающее объяснение каждому явлению, но дальше делают разные выводы. Физики, как уже говорилось выше, довольствуются приблизительным пониманием природы. Восточных мистиков такое «относительное» знание не интересует, они стремятся к знанию «абсолютному», которое позволит постичь целостность жизни. Сознавая принципиальную взаимосвязанность отдельных частей Вселенной, они считают, что объяснение чего-либо в итоге сводится к описанию связей этого «чего-то» с остальным миром. Поскольку это невозможно, восточные мистики полагают, что ни одно отдельное явление не может быть объяснено. Это иллюстрирует, например, цитата из Ашвагхоши.

…Все дхармы с изначальных времен лишены свойств выразимости в словах, лишены свойств, делающих возможным их именование, лишены свойств, делающих возможным их осмысление, и в конечном итоге все они равностны, неизменны, лишены различий и неразрушаемы[258]

.

Поэтому восточные мудрецы, как правило, проявляют интерес не к объяснению вещей, а к непосредственному, интуитивному восприятию их единства. Так поступал Будда, отвечающий на все вопросы о смысле жизни, происхождении мира и сущности нирваны «благородным молчанием». Кажущиеся бессмысленными ответы дзенских наставников на просьбы объяснить что-либо служат той же цели: показать ученику, что каждая вещь представляет собой следствие всего остального мира; «объяснить» природу — значит просто показать ее единство, и по сути объяснять нечего[259]

. Когда какой-то монах задал Тодзану, взвешивавшему лен, вопрос: «Что есть Будда?» — тот ответил: «Этот лен весит три фунта». Когда Дзёсю спросили о том, зачем Бодхидхарма приехал в Китай, наставник ответил: «В саду растет дуб»[260].

Одна из основных задач восточного мистицизма — освобождение человеческого разума от слов и объяснений. Как буддисты, так и даосы употребляют выражение «сеть слов», или «сеть понятий», распространяя понятие неразрывной вселенской паутины на человеческое мышление. Пока мы стремимся объяснять, мы связаны узами кармы

и становимся заложниками своей сети понятий. Выйти за пределы слов и объяснений — значит разорвать узы кармы и обрести освобождение.

Мировоззрение восточных мистиков и философии бутстрапа в современной физике объединяет не только подчеркнутое внимание к взаимосвязанности и самосогласованности всех явлений, но и отрицание фундаментальных сущностей материи. В единой Вселенной, где все формы текучи и изменчивы, нет места для одной устойчивой фундаментальной сущности. Поэтому в восточной философии практически нет идей о «строительных кирпичиках», из которых состоит материя. Атомистические теории строения материи никогда не развивались в китайской философии. Они встречаются в нескольких индийских философских школах, но в целом считаются второстепенными. В индуизме понятие атома играет важную роль в системе джайнизма (которая не считается ортодоксальной, поскольку ее последователи не признают безоговорочный авторитет Вед). В буддийской философии атомистические теории появлялись в двух школах Хинаяны, но более влиятельная, махаянистская ветвь всегда рассматривала атомы как иллюзорное порождение авидьи

(невежества). По словам Ашвагхоши, мы можем разделить плотную материю на атомы. Но атом также делим, и в итоге все формы материи, независимо от размеров, — просто тень деления, а не реальность, не самостоятельные сущности[261].

Основные школы восточной философии сходятся с философией бутстрапа в том, что Вселенная представляет собой взаимосвязанное целое и ни одна из ее частей не является более фундаментальной, чем другие; свойства одной части определяются свойствами всех остальных. Можно сказать, что каждая часть мироздания «содержит» все остальные, и восприятие всеобщей нераздельности мироздания — одна из самых характерных черт мистического восприятия мира. По словам Шри Ауробиндо, ничто по сути не может считаться конечным; всё — в каждом, и каждое — во всём[262].