Дао — путь воды

Китайский покажется нам ещё проще, если мы вспомним, что в нём нет жёсткого разделения на части речи. Существительные и глаголы зачастую можно менять местами, и к тому же они нередко выполняют функции прилагательных и наречий. Их использование в качестве существительных не сопряжено с ритуальными неудобствами надежей, которые должны соответствовать падежам прилагательных, тогда как при их использовании в качестве глаголов нет никаких спряжений. При необходимости один дополнительный иероглиф указывает, когда имеет место ситуация — в прошлом, в настоящем или в будущем. Нет никаких проблем с есть, был, была, было, были и будет, не говоря уже о suis, es, est, sommes, etes, sont, fus, fumes, serais и sois, которые во французском являются формами одного и того же глагола etrе (быть). Если переводить китайский буквально, он звучит, как телеграмма:

«Высшая добродетель не добродетель есть её бытие добродетель».

Это мы должны сформулировать так: «Высшая добродетель специально не представляется добродетелью, и поэтому она есть добродетель», однако китайский звучит непосредственнее и «заставляет задуматься».

После всего сказанного может создаться впечатление, что на китайском трудно выражаться недвусмысленно и проводить чёткие различия, как того требует научный анализ. Однако, с другой стороны, китайский обладает замечательным преимуществом: с его помощью можно сказать много всего одновременно, не искажая при этом ни одного смысла, — вот почему существует как минимум семьдесят английских переводов Лао-цзы. Для достижения точности в китайском языке используются составные слова. Так, иероглиф, означающий, в частности, «рождаться», может приобретать более конкретный смысл в сочетаниях (появиться на свет), или (рождённый; второе слово имеет также оттенок «воспитанный»); и кроме того, принято различать (рождение из утробы), (рождение из яйца) и (рождение в результате преображения, как в случае бабочки).

Таблица 3. Эволюция китайской письменности

солнце

луна

человек

овца

гора

входить (наконечник стрелы)

середина

достигать

весна (слабое растение требующее опоры)

дождь

движение (перекрёсток)

изменение (хамелеон, ящерица)

источник, первый (человеческий профиль с выделенной головой

рождение, начало (растущее растение)

маленький (четыре зёрнышка)

мужчина (плуг и земля)

земля (фаллический тотем)

добродетель, сила, мана (сокращение символа перекрёстка, соотвествующего движению, и изображение глаза и сердца, соответствующих видению и мышлению-чувству

В первой колонке даны архаичные изображения иероглифов, во второй иероглифы написаны в стиле «малой печати», в третьей — классическим современным стилем с помощью кисти.

Важной частью китайской грамматики является порядок слов. Хотя в этом смысле она близка к английской и не предполагает перенесения глагола в конец предложения, как латинская или немецкая, нужно всё же быть внимательным, чтобы не путать (обратная сторона руки или рук) и (рука или руки за спиной). Тогда как означает «император», означает «отец императора» или «покойный император». В принципе, всё это не так уж сильно отличается от (поверните направо, а затем идите вверх) и (идите вверх, а затем поверните направо).

Я давно выступаю за то, чтобы в начальной школе преподавали китайский, и делаю это не столько потому, что нам рано или поздно придётся учиться общаться с китайцами, сколько потому, что, среди всех высокоразвитых культур, китайская больше всего отличается от нашей в самом образе мышления.

Каждая культура основывается на системе предположений, считающихся настолько само собой разумеющимися, что над ними едва ли кто-нибудь задумывается. В то же время знакомство с сильно различающимися культурами и языками помогает нам осознать эти установки. Структура стандартных европейских языков, например, такова, что глагол (событие) в них должен приводиться в движение существительным (объектом) — в результате чего возникает интересная метафизическая проблема, которая, возможно, так же бессмысленна, как проблема взаимосвязи ума и тела. Мы не можем говорить о «знании», не предполагая тем самым существования того, кто (или что) знает, и не понимая, что имеем дело лишь с грамматической условностью, Представление о том, что знание нуждается в знающем, основывается на лингвистическом, а не экзистенциальном правиле. Это становится очевидным, когда мы понимаем, что предложения «Дождит» и «Было облачно» не нуждаются в уточнении, кто именно дождит и по чьей воле возникают облака. Так, когда китаец получает формальное приглашение, он часто отвечает «Ясно!», давая понять, что знает о намечающемся событии и может прийти или не прийти по своему усмотрению[5.3].