Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Ч. 2

— А почему розы красные?

— Не знаю, — отвечает отец.

Чуть позже ребенок снова спрашивает:

— А почему реки текут всегда сверху вниз? Почему не снизу вверх?

— Заткнись! — раздраженно восклицает отец. — Не знаю я! Не мешай!

Через несколько секунд ребенок снова спрашивает:

— А куда деваются звезды днем?

— Не знаю, — снова отвечает отец и затем бормочет про себя: — Что бы было, если бы я задавал все эти вопросы своему отцу?

— Ну тогда ты смог бы мне ответить, — говорит ребенок и замолкает.

Тишина длится так долго, что отец начинает беспокоиться. Это была такая редкость, потому что ребенок постоянно о чем-нибудь спрашивал. Наверное, это был очень разумный ребенок.

— Почему ты ничего не спрашиваешь? — удивляется отец.

— А зачем? — отвечает ребенок.

— А как ты собираешься чему-то научиться? — говорит отец.

Мы хотим, чтобы дети задавали вопросы, мы хотим, чтобы дети спрашивали обо всем на свете, хотя сами не знаем ответов. Мы хотим, чтобы они стали умными, образованными, ведь это понадобится им в жизни, но мы сами очень неискренни. Мы врем даже детям. По-настоящему любящий отец, или любящая мать, или любящий учитель всегда скажут, что они знают, а чего нет. Они не станут притворяться.

Если ребенок спросит «Кто создал этот мир?», они не станут отвечать «Бог», потому что они не знают. Они скажут: «Я сам задавался этим вопросом, но пока не нашел на него ответа. Тебе это тоже интересно, так что, если ты узнаешь раньше меня, расскажи мне, ладно? Ведь у меня пока нет ответа на этот вопрос». И тогда между ребенком и взрослым возникнет великая дружба, великое понимание. Ребенок будет уважать такого отца всю жизнь, иначе рано или поздно он поймет, что все ответы, которые давали его родители, были лишь отговорками. Они лишь притворялись, что знают, на самом деле, они ничего не знают. И все уважение исчезает.

Два мальчика разговаривают о своих собаках.

— Не могу понять, — жалуется один, — как у тебя получается научить свою собаку всем этим трюкам? Я не могу научить свою собаку ничему!

— Ну, — отвечает второй, — для начала ты должен знать больше, чем твоя собака.

Естественно, детям нужно учиться, а обучение означает обусловливание. У кого они будут учиться? У людей, которые еще не стали буддами; у людей, которые еще не достигли просветления; у людей, которые еще сами блуждают в темноте; у людей, чье внутреннее существо является темным континентом; у людей, у которых нет своего собственного света. Дети будут учиться у этих людей и сами станут такими же. Они потеряются в джунглях этого мира до тех пор, пока однажды не станут достаточно разумными, чтобы осознать, что с ними случилось — что они потеряли те прекрасные, те чудесные, те волнующие дни детства, что они потеряли свою чистоту, свою детскую невинность, — и начнут искать все это вновь. Именно тогда начинается медитация. Именно в этот момент рождается религия.

Религия — это не христианство, индуизм или ислам. Религия начинается, когда вы возвращаетесь к своему изначальному источнику, пытаясь обрести свою сокровенную сердцевину, которую вы принесли с собой из непознанного и которая все еще внутри вас, со всех сторон укутанная в информацию, знания, всякого рода ерунду. Вам придется очистить себя, словно луковицу. Вам придется чистить и чистить себя, потому что там слои, слои и слои — вы впитали столько лжи. Вас заставляли это делать, вас вырастили во лжи. Христиане врут, индуисты врут, мусульмане врут. Их ложь красива, очень привлекательна, но это не истина. Истину можно обнаружить только внутри своего существа.

Брат и сестра занимаются любовью...

Это, должно быть, случилось во Франции. Это не могло произойти больше нигде!

Брат говорит:

— Мм, а ты лучше, чем мать.

— Да, — отвечает сестра, — отец мне то же самое сказал сегодня утром.

Вы развращаете детей. Вы их уже развратили. Вы делаете это множеством способов. И вы беспомощны, потому что в свое время вы тоже были развращены. И это наше наследие — развращенность. И так из поколения в поколение: мы получаем от предков и передаем потомкам.

Но разумный ребенок рано или поздно обнаружит всю эту ложь, весь этот обман и сможет из него выбраться. Таково мое определение саньясы — выход из всего, что вам было навязано; освобождение от всего, чему вы учились, что было дано вам другими; сбрасывание с себя всего этого во всей тотальности, чтобы вновь обрести невинность. Тогда человек становится буддой. И тогда он не сможет это потерять, потому что это будет его достижение. Он станет полностью осознанным. Никто не сможет разрушить его невинность, потому что для него не будет ничего более ценного.