Даоны Эритума 1. Обрести крылья

Нагнувшись ниже, ловя чужое непонимание и зарождающийся страх, Арет прошипел:

- Ты умрешь. В огне. Как последняя шавка. Так, как чуть не погибла она. Я рад, что моя девочка не убила тебя, это смогу сделать я...

Пытаясь открыть крышку медблока, Вилер озирался по сторонам, выискивая выход, которого не было. Крышка не открывалось. Кнопка связи, встроенная на крайний случай в капсулу не действовала. Что Рихт его побери происходит?

- Ты сумасшедший? Открой!

Арет презрительно усмехнулся, и, положив ладони на ящик, прошептал:

- Умри!

Зверь внутри наследника недовольно заворчал, он хотел растерзать арита когтями, медленно выдавливая жизнь, капля за каплей, но время... Времени на это не было.

Капсула задымилась. Легкие огоньки пламени начали пожирать пластик, плавить стекло и металл.

Полюбовавшись на перекошенное лицо парня, запертого в ящике, даон удовлетворенно вздохнул. Его пленник что-то кричал, бил кулаками стекло, пытался измениться, вдыхая дым и ядовитые испарения. Может у него и получится, но вряд ли. Он должен умереть, так, как умирала она. Перед глазами встала подсмотренная картинка - яростная вспышка огня, озарившего темные джунги. Огня, в котором чуть не погибла его невеста.

Бросив последний взгляд на дело своих рук, мужчина прикрыл глаза и сосредоточился на капельке крови, играющей на языке. Сейчас. Минута, секунда. Есть. Он нашел ее. Довольно улыбнувшись, открыл глаза и вошел в образовавшийся портал, оставляя за спиной горевшую комнату.

Маленькая комнатка. Совсем крохотная. Мягкий ковер, небольшая кровать и... куча грязных, покрытых засохшими пятнами крови тряпок , валяющихся на полу. Улыбка медленно сбежала с губ, и тяжелый кулак проломил пластиковую перегородку, когда Арет понял - он опоздал, опять опоздал. Это был корабль. Пустой корабль. И он опять опоздал.

Глава 29

Планета Фарох.

Амире.

Пару часов спустя я наконец отбилась от опьяненной свободой Юлианы и, вытянув ноги, сидела в удобном кресле за аккуратным каменным столиком. Таких местечек как это, в этом стеклянном громоздком здании было с десятка два, и каждое на три-четыре столика. Небольшая веранда, прикрытая со стороны входа лианами с крупными мясистыми листьями, спасающий от палящего солнца козырек над ней - ажурное переплетение стекла и металла, и балкончик, каменный, как мой столик. И я одна во всем этом великолепии сижу в очень удобном кресле вытянув ноги и помешиваю крутую пенку в круглой чашечке. Действительно, великолепно.

Подняв чашечку, вздохнула тонкий, чуть сладковатый аромат. Итак, что мы имеем? А имеем мы свободное время, которое нужно использовать с пользой, и которое заканчивается с поразительной скоростью.

За те два часа, пока я хвостиком бегала за опьяненной не только свободой, но и какой-то дрянью малэри, узнала поразительную вещь. Оказывается, меня не просто так приютили добрые ариты, далеко не просто так, да и выпавшая мне честь быть подопытной зверушкой в каверзах младшей да ИрЭртон, тоже досталась не за красивые глаза. Милая напарница по неприятностям оговорилась, скорее всего случайно, что оказывается ее старший братец имеет на меня виды, и я в скором времени стану не просто соседкой по комнате на корабле, но и родственницей, а сие знаменательно событие, скорее всего, произойдет вскоре после Бала. Какая радость! Вот поэтому я, как примерная будущая пара наследника клана должна выглядеть потрясающе и брать пример с окрыленной возможностью безнаказанно опустошить родовой счет Юлианы. Я почему-то не обрадовалась, почему бы это? Но девушка, увлеченно рассматривающая очередную безделушку, уже благополучно забыла о небольшом монологе и ответа от меня не требовала.

Ошарашенная такой потрясающей новостью, я какое-то время выпала из реальности и не заметила, как оказалась в примерочной кабинке, где автоматически сняли с меня мерки и на спроецированное изображение уже подбирались наряды на все случаи жизни, при чем сим процессом управляла 'моя будущая родственница', азартно нажимая на кнопки и комментируя ту или иную вещь. Вскоре мне удалось сбежать, отговорившись непрекращающейся головной болью. И самое обидно - врать почти не пришлось! Унявшийся было шум в голове, вновь возобновился от осознания 'радостной' перспективы.