Дар

Патриция, проводив последнюю гостью, вернулась в гостиную.

– Все, я надеюсь, ушли? – поинтересовался Том.

– Да, наконец-то. Может быть, немного коньяку?

– Нет-нет, я и так порядочно набрался.

– Тогда кофе?

– Больше всего мне хотелось бы немного поспать.

– Ну, конечно, вы, должно быть, очень устали.

Но он и не думал подняться из-за рояля. Вместо этого, Том принялся наигрывать, подпевая себе: «Ночью и днем лишь об одном…» Оторвав руки от клавиш, он повернулся лицом к Патриции.

– Любимая песня моей матушки. Она была учительницей музыки и научила меня играть на рояле.

– А я и не знала, что вы так хорошо играете… как настоящий профессионал.

– А я и был профессионалом. Учась на медицинском факультете, я подрабатывал, играя в барах.

Он встал, потянулся.

– Мне пора. Я и так наверняка злоупотребляю вашим гостеприимством.

– Да что вы!

Она пошла вслед за ним в вестибюль, изо всех сил желая придумать что-нибудь, что могло бы заставить его задержаться. Коньяк она ему уже предлагала, кофе тоже…

У дверей он взял ее за руку.

– Как мне отблагодарить вас?

– Да что вы!.. Это я должна благодарить вас за то, что вы вдохнули смысл в мою жизнь… ведь деньги деда – это такая обуза. Мне хочется сделать куда большее.

– И большие дела тоже вполне возможны.

– Позвольте мне помочь вам.

Они застыли на месте, глядя друг на друга.

– Вы мне очень понравились, – сказал он, легонько прикоснувшись к ее щеке.

Сердце у нее в груди затрепетало, но слова, которые она отрепетировала заранее, так и не были произнесены.

Затем его руки обняли ее. Его губы, нежные и мягкие, прижались к ее губам.

Патрицию начало охватывать неудержимое волнение, но он внезапно отпрянул.

– В чем дело? – в ее голосе появилось недоумение.

– Я не имею права. – Он стиснул ее лицо ладонями. – Я не имею права вовлекать вас в мою жизнь прямо сейчас.

– Ох, Том, ну, пожалуйста…

Он нежно прикоснулся пальцем к ее губам.

– Когда мое дело будет закончено… через год…

Ей хотелось услышать еще что-нибудь, но он только поцеловал ее, легким, как птичий пух, поцелуем, и захлопнул за собой дверь.

Патриция поднесла руку к губам – она все еще ощущала на них его прикосновение, потом глубоко вздохнула. Она поднималась по лестнице, словно парила под облаками.

Как чудесно встретить человека, с которым можно поговорить, кого можно послушать; человека, вовсе не заинтересованного в приумножении собственного капитала; человека, настолько не похожего на Дж. Л., настолько не похожего на всех, кто ее окружал.

Она полюбила его. Она была убеждена в том, что по-настоящему полюбила. Том нравился ей во всех отношениях. Возможно, все произойдет уже при следующем свиданье. Да. Когда он вернется из Ливана нынешней осенью, она пригласит его к себе на ферму, – а ведь на свете нет лучшего места для того, чтобы предаться чуду любви.

Глава II

ЛИССАБОН

Серебристый изящный «феррари», то вписываясь в поток автомашин, то вырываясь из него, мчался по оживленной дороге № 249, ведущей в Долину миндаля, к северу от Лиссабона. Эмилио Фонсека, положив руку в кожаной перчатке на руль, умело вел машину, его взгляд был устремлен прямо вперед. Мигель Кардига сидел на пассажирском сиденье.

– Не слишком-то нажимай на старика, Мигелино, – он вовсе не такая дрянь, как ты это расписываешь.

– Но он проделал все у меня за спиной!

– Не криви душой. Ты отказался от коня, поэтому он его и продал.

– Но это был лучший конь из всех, каких мне довелось готовить!

– Так попроси его приостановить эту сделку.

– Попросить его? Может быть, даже начать умолять? Чтобы снова оказаться у него под башмаком? В этой его долбанной школе для богатых толстух?

Машина свернула на трехрядную гравиевую дорогу, ведущую к Учебному центру верховой езды семейства Кардига.

– Мигелино, тебе хочется перестать томиться у него под башмаком? Тогда вернись на арену. Возврати себе славу матадора.

Лицо Мигеля побелело, челюсть напряглась, он мрачно посмотрел на лучшего друга.

– Я тебе, Эмилио, сотню раз повторял – я не могу. Просто не могу!

– Ну, ладно, ладно… – Эмилио успокаивающим жестом положил Мигелю руку на плечи. – Но мне будет не доставать тебя, дружище. Что ж, удачи тебе!

– А разве ты не будешь приезжать ко мне в гости?

– Разумеется, как только ты опять разругаешься с отцом и я тебе понадоблюсь – позвони.

Включив на полную мощность мотор, он поехал прочь.

Когда Мигель проходил по крытому булыжником двору, его сапоги издавали странный аритмический стук, один каблук ударял по земле тверже другого. Филипе, один из помощников отца по школе, радостно приветствовал его.

– Как хорошо, что вы наконец вернулись, сеньор Кардига! Вернулись туда, где вам и нужно жить!

Мигель не без тайной боли отметил, как мучительно старается юноша смотреть ему прямо в глаза, тщательно избегая при этом взгляда на ноги. Но Филипе оказался не в состоянии совладать с собой: на мгновенье он скосил глаза вниз – и сразу же отвел их судорожным движением, заставившим дернуться всю голову.