Дар

– Попрошу без шуток, – раздраженно отозвалась Лаура. – Как раз сейчас она летит в Швейцарию.

– Возвращается в санаторий?

– Совершенно верно, мистер Эш.

– Какая жалость. Это ведь у нее уже третий нервный срыв.

Взоры всех присутствующих обратились к Коулмену. Он сидел, уронив голову на руки.

– Что ж, этому психиатру удастся собрать ее по кусочкам. Он ведь уже проделывал такое раньше, – сказал Эш.

– Да. И она вернется – и опять решит выйти замуж за какого-нибудь охотника за приданым, – мрачно произнес Коулмен.

– Что верно, то верно, – поддакнул Эш. Коулмен поднял в воздух пухлый палец.

– Давайте, джентельмены, не забывать об одном обстоятельстве. Еще четыре года – и она окажется в состоянии послать нас на все четыре стороны. Замужем или не замужем – это уже не будет иметь значения.

– Это будет катастрофой, – пропищал Эш.

– Мягко сказано, – вырвалось у Роузмонта. – Ну, Хорейс, что ты предложишь?

– Нам надо помочь этой несчастной девушке, пока еще не стало слишком поздно. Лаура, вам следует…

– Погодите-ка минуту. Сперва следует помочь мне.

– Вы получите вашу прибавку, – величественно произнес Коулмен.

– И отпуск мне тоже нужен. Причем немедленно. Мне осточертело каждый день кормить морковкой полудохлую клячу.

Коулмен покачал головой.

– Сейчас это невозможно.

– Вполне возможно!

– А как это будет выглядеть, если она вдруг вернется и обнаружит, что вы не приглядываете за своей возлюбленной животинкой?

Лаура пристально посмотрела на Коулмена.

– А какова будет прибавка?

– Назовите вашу сумму.

– Зависит от того, что от меня потребуется. Коулмен сложил руки, как будто вдруг решил помолиться.

– Лаура, вы самый близкий человек у этой несчастной и больной девушки. Когда она вернется, ей может показаться, будто она выздоровела окончательно, – и понадобится задушевная подруга, которая способна будет объяснить ей, что она по-прежнему больна, что она по-прежнему не в состоянии судить здраво о многих предметах.

– Интересно, какой же диагноз вы ей хотите поставить?

Узкие глаза Коулмена буквально впились в глаза Лауры.

– Недееспособность, – мягко сказал он.

Глава IX

НАД АТЛАНТИЧЕСКИМ ОКЕАНОМ

Патриция смотрела в иллюминатор на простирающийся внизу океан. Ее глаза опухли, но сейчас в них не было ни слезинки. Все слезы она уже выплакала, и все же заснуть по-прежнему никак не могла. Звуки и образы мелькали в ее сознании… игра на рояле… изящные, но мужественные пальцы на черно-белой клавиатуре… «ночью и днем, все об одном»… обнаженные, слившиеся в объятии тела… А ведь всего за несколько минут до этого он сжимал в своих объятиях – ее самое! Как же он мог?

Конечно, она была наивной дурочкой, видевшей перед собой Белого рыцаря, который, перемахнув через крепостной ров, ворвался в замок ее грез. Приступы жалости к самой себе и ярости чередовались, накатывая на нее волнами. Она чувствовала себя щепкой, которую влечет течение, – и выносит в открытое море. Патриция поднялась с места и принялась расхаживать по салону, заставляя себя думать о чем угодно – лишь бы не о том, что произошло! Слава Богу, у нее есть Лаура. На Лауру во всем можно положиться. Она справиться с делами в отсутствие Патриции.

Она поглядела на дисплей – красный огонек мелькал сейчас над картой Атлантического океана, устремляясь в Европу, электронные часы отсчитывали время – до прибытия оставалось еще два часа.

Это был личный самолет Дж. Л. Оборудованный куда более роскошно и надежно, чем остальные лайнеры, принадлежащие корпорации, он был, согласно распоряжению Дж. Л., предоставлен в ее личное пользование, хотя она охотно предоставляла его членам совета директоров – и, строго говоря, пользовалась им, главным образом, Боб Эш, летая на игры национальной лиги по гольфу. Она сама никогда не пользовалась этим лайнером – отчасти потому, что ей некуда было лететь, но во многом и потому, что этот самолет представлял собой одну из многих роскошных ловушек, расставленных Дж. Л. на дороге между самой Патрицией и ее отцом. Лишь после гибели обоих родителей Патриция сумела осознать, с каким мастерством Дж. Л. манипулировал ею, как много времени, которое она могла бы провести счастливо в обществе отца, ухитрился он у нее похитить. Она пожелала ему смерти – и ее желание исполнилось, увы, даже слишком быстро. В мозгу у нее, один обгоняя другой, замелькали тревожные вопросы. Несет ли она ответственность за смерть деда? Был ли Том ниспослан ей в наказание за жестокость по отношению к деду? Сколько еще несчастий выпадет на ее долю? Не является ли достаточно тяжким бременем само по себе оставленное ей Дж. Л. несметное состояние?

Последняя мысль носила несколько саркастический характер; сообразив это, Патриция немного отвлеклась.

– С деньгами жизнь представляет собой на редкость простую штуку, – сказала ей как-то Джоанна Бенсон. – А без денег – на редкость сложную.