Дар

Когда они наконец приехали, Томми был совершенно сокрушен; никаких схваток у Мэрибет, правда, не было, зато у нее сильно болела голова.

— У меня все нормально, — сказала она робко. — Я знаю, это было глупо, но я так устала быть толстой и неуклюжей.

— Ты не толстая. Ты беременная, — возразил Томми. — И это состояние временное.

И ты не должна убивать своего ребенка только потому, что ты его не хочешь.

Услышав эти слова, Мэрибет заплакала; к тому времени, когда они наконец добрались до кабинета доктора Маклина, оба были в дурном настроении.

Мэрибет все еще была в слезах, а Томми, извинившись за свои опрометчивые слова, продолжал тем не менее ругать ее за то, что она отправилась на каток.

— Что случилось? Что случилось? Боже праведный, что тут происходит?

Доктор не мог понять, о чем спорят эти молодые люди. В конце концов он уяснил, что Мэрибет ударилась головой и пыталась убить своего ребенка.

Будущая мама снова начала плакать и наконец призналась, что упала на лед во время катания на коньках.

— На коньках?! — изумленно переспросил врач.

Ни одна из его пациенток не каталась на коньках в таком положении. Но этим ребятам было всего по шестнадцать лет, и трудно было ожидать от них благоразумия во всем.

Чтобы успокоить их, он прочел Томми и Мэрибет коротенькую лекцию. Никакой верховой езды, никаких коньков, никаких велосипедов и мотоциклов и никаких лыж.

— И забудьте о футболе, — добавил он с улыбкой, заставив Томми хихикнуть. — Вы должны вести себя благоразумно. И кроме того, — он решил дополнить список еще одним видом спорта, который был им воспрещен, — до рождения ребенка — никакого секса.

Ребята не стали прояснять ситуацию, в особенности то, что Томми еще был девственником.

— Я могу вам доверять? Вы больше не пойдете на каток? — доктор внимательно посмотрел на робко съежившуюся Мэрибет.

— Обещаю, доктор…

Томми отправился на стоянку перед клиникой, чтобы подогнать машину к самому подъезду, а она напомнила врачу о том, что не собирается оставлять ребенка и хочет, чтобы он помог ей найти приемных родителей.

— Ты это серьезно? — удивленно воззрился на нее доктор.

Юный Уиттейкер был предан ей до гроба и женился бы на ней в любой момент, это было очевидно.

— Ты уверена, Мэрибет?

— Да… по крайней мере я не вижу другого выхода, — ответила она потухшим голосом. — Я не могу заботиться о ребенке.

— А его семья вам разве не поможет?

Доктор Маклин знал о том, что Лиз Уиттейкер хотела бы еще иметь детей. Может быть, они просто не одобряли того, что их сын завел ребенка так рано, да еще и вне брака. Верный данному ребятам обещанию, он ни о чем не спрашивал Лиз.

Но Мэрибет была тверда в своем решении:

— Я не хочу, чтобы они мне помогали, не надо вмешивать их в это дело. Мой ребенок имеет право на то, чтобы его растили настоящие родители, он должен иметь полноценную семью. Как я смогу воспитывать его и одновременно заниматься? На что я буду его кормить? Мои родители меня даже на порог не пустят, если я заявлюсь к ним с ребенком на руках.

На глазах у нее выступили слезы; доктор с сочувствием коснулся руки девочки. Она была слишком молода, чтобы выдержать такие испытания.

Тут вернулся Томми за своей подружкой.

— Я подумаю над этим, — пообещал доктор Маклин и велел Томми уложить ее на пару дней в постель. Никакой работы, никаких развлечений, никакого секса, никаких коньков.

— Хорошо, сэр, — сказал он, поддерживая свою подругу, чтобы она не поскользнулась на обледеневших ступеньках, которые вели в кабину.

На обратном пути Томми спросил ее, о чем она говорила с доктором. Когда он вернулся за ними, они оба выглядели очень серьезными.

— Он пообещал помочь найти родителей для ребенка, — сказала Мэрибет и запнулась, заметив, что он везет ее не к ней домой. — Слушай, а куда мы едем? — с беспокойством спросила она.

Мэрибет снова расстроилась после разговора с доктором Маклином. Отказаться от ребенка было не так-то просто, хотя она и понимала, что это был единственный разумный выход из положения. Мэрибет уже осознала, что расставание с малышом будет очень болезненным, и это пугало ее не меньше, чем предстоящие роды.

— Я позвонил маме, — объяснил тем временем Томми. — Доктор сказал, что ты можешь вставать только к столу. В остальное время ты должна лежать в постели. И я попросил маму, чтобы она разрешила тебе провести эти выходные у нас.

— Нет, Томми… зачем ты это… я не могу… где я буду…

Мэрибет совершенно растерялась, не желая навязываться его родителям, но Лиз Уиттейкер приняла эту ситуацию довольно спокойно и ни секунды не колебалась. Она только пришла в ужас от той глупости, которую совершили легкомысленные дети.

— Все будет хорошо, Мэрибет, — спокойно сказал Томми. — Мама сказала, что ты можешь спать в комнате Энни.

При этих словах голос его слегка дрогнул.

В течение одиннадцати месяцев в эту комнату никто не заходил, но сейчас мама сама предложила это, приготовив постель для Мэрибет к их приезду. Девочку ждали свежие простыни и чашка горячего шоколада.

— Как ты себя чувствуешь, детка? — с беспокойством спросила Лиз, когда Мэрибет неуклюже выбралась из фургона.