Дар Демона

— Эх, Марвил, Марвил, как все же недостает тебе знаний по теории магии. Чары исчезнут, а как насчет предсмертного проклятия? Да еще от Темного? Тебя, Эсти, это тоже касается. Если принесешь в Долину вместе с сумкой Тонгила, которую ты так незаметно спрятал, серый туман или, того хуже, оборотную тварь, Князь обидится. На меня.

— Я… Светлейший, я… — эльф замолчал и потом жалобно продолжил. — Я не знал.

— Положи, где взял, — подчеркнуто доброжелательным тоном велел второй. Послышался шорох одежды и звяканье металла, смягченное тканью, потом виноватый голос эльфа:

— Вот. Больше ничего, Светлейший. Простите.

Предсмертное проклятие. Мысль несла некоторую притягательность. Если смерти не избежать, но есть возможность дотянуться до убийц уже из могилы, Арон не отказался бы ее использовать.

Страха при мысли о собственной гибели не возникло. Столько раз он готовился к встрече с Серой Госпожой, и каждый раз она откладывала их свидание. Мысль о смерти воспринималась с отстраненным спокойствием и даже любопытством. Куда он попадет? Во владения Многоликого, который, кажется, выбрал Темного мага Тонгила своим любимцем? Или Бог, разобравшись, что перед ним самозванец, отправит Арона в Серый Мир?

Арон попытался вспомнить все, что слышал про умирающих магов. Будь он Светлым, мог бы попытаться благословить сына. Но у Темных, насколько северянин знал, срабатывали только проклятия…

Но стоило подумать об Альмаре, и спокойствие разбилось. Умереть и оставить ребенка на произвол судьбы? Быть может, сам Мэль не тронет его сына, но как поступят сообщники полуэльфа? Особенно если окажется, что Тонгил уже мертв и заложник его крови им не нужен. Убьют? Скорее всего, убьют.

Арон давно не верил в доброту людей.

Значит, он должен выжить. Любым способом. Любой ценой. Выжить. Вот только как?

— Мастер, разрешите спросить? — между тем перевел тему разговора первый. — Теперь, когда мы знаем, где Тонгил держит Существо, что вы планируете делать?

— Вернуть, — уверенно ответил второй. — А потом использовать, как мы изначально планировали.

Использовать… Арон мысленно усмехнулся, представив, как висит изломанной куклой тело Светлейшего в мощных челюстях Существа. Приятная мысль. И… пожалуй, он мог сделать еще кое-что, полезное для «мести из могилы» и доброе для одного конкретного человека, о котором практически забыл. Он мог освободить Ниссу.

Ошейники на рабах в империи Таррун не были просто знаком статуса, как в других государствах. Ошейник — тонкая металлическая пластина — запечатывался магией, сплетением Темной и Светлой Силы, и именно он гарантировал, что никто не сможет продавать рабов в обход императорских законов и налогов. Гарантировал, что раб никогда не сможет сбежать от своего хозяина. И что только хозяин сможет ошейник снять, если решит даровать вольную и одновременно с тем — гражданство империи.

Раб без магического ошейника рабом быть не мог по определению. И только пять торговых домов в стране имели право такие ошейники одевать. Оттого и стоили рабы целое состояние.

Простой человек мог снять ошейник со своего раба только в Храме Солнечного, во время специального ритуала. Для мага таких ограничений не было. Если, конечно, тех крох Силы, которые, едва успев собраться, тут же выливались из эррэ Тонгила, для этого хватит.

Хватило. Но то ли это небольшое усилие ослабило его, то ли жрец, которому как раз принесли неведомого «звереныша», что-то сделал, — в любом случае пришла вторая волна темноты, поглотив в этот раз все звуки, и больше Арон ничего не помнил.

* * *

Кровь, несмотря на многочисленные разрезы, так и не пошла, но, в конце концов, это оказалось не важно. Светлейший Нестор умел обходить самые хитроумные защиты, поставленные Темными магами, обрывая нити. Тонгил был третьим на памяти жреца, кто сумел вот так плотно вплести свой Дар в плоть, в кровь, даже в кости.

Традиция предписывает отрубать магам конечности, чтобы ускорить истечение Силы, но с Тонгилом пришлось обойтись надрезами. Кости не поддались ни селию, ни, естественно, обычной стали. Жаль, никто из убитых магов так и не поделился с Нестором рецептом сплетения Дара и физического тела. Не то чтобы жрец планировал повторить их путь, его интересовал скорее теоретический аспект, для труда, который Нестор уже несколько лет писал для библиотеки ордена.

Впрочем, прежним магам эта хитрость не помогла. Когда эррэ полностью опустошено, Дар умирает, а следом, в течение двух-трех недель, обращается в прах и тело. Но жечь Тонгила было нельзя. Нет, никак нельзя. С эмеалем Огня, к которому Темный привязал свое смертное тело, не шутят.

Перечисляя главные моменты в охоте на мага, Марвил упустил одну деталь, на которую Нестор решил обратить его внимание позднее, в отсутствие эльфов. Охотник должен знать все о достижениях своей жертвы: не только стихии, покорившиеся магу, сильнейшие и слабейшие из них, но и уникальные таланты.