Дар или проклятие

Вадим закрыл чайник – только что он снял с него крышку, проверяя, налита ли вода, снова покивал, непонятно что выражая этим, протиснулся мимо нее и, уже одевшись, велел:

– Никуда из дома не выходите!

Наташа кивнула – никуда она не пойдет, некуда и незачем.

– Заприте за мной дверь.

Она снова кивнула.

Он помедлил, попрощался кивком, и она щелкнула железной щеколдой.

Дверь, ведущая из большой комнаты в маленькую, оказалась закрытой. А Наташа и не помнила, когда успела ее прикрыть.

Он понимал, что сегодня уже ничего не получится. Она не отвечает на звонки, он несколько раз пытался дозвониться до нее с подержанного телефона, купленного зачем-то около большого рынка, который почти сразу после этого закрыли на волне борьбы с нелегальной миграцией. Он тогда еще ничего не планировал по отношению к ней, и телефон этот, наверняка ворованный, был ему совершенно не нужен, и у рынка он оказался совершенно случайно – проезжал мимо и остановился купить сигарет. Он давно уже ничего не покупал на рынках, но молодая цыганка, сверкая золотыми зубами, уверяла, что телефон этот принесет ему счастье, и он купил, чтобы она отвязалась. По дороге к машине еще подумал, не выбросить ли трубку сразу. Не выбросил, сунул в карман.

Ему не хотелось уезжать, ему хотелось наконец покончить со всем этим и жить дальше.

Мужик в темной куртке, который второй день крутился около нее и мешал ему, вышел из подъезда, сел в «Хонду» и уехал. Он снова набрал номер ее мобильного, а потом городского, и снова услышал длинные гудки. Можно было попытаться подняться в квартиру, но, если она увидит его в глазок и решит не открывать, объяснить свой визит он не сможет. Она не дура, ее обмануть сложно.

Он опять подумал, как было бы хорошо, если бы он ее не знал.

Вздохнул, наклонился и повернул ключ зажигания.

Среда, 11 ноября

Как ни странно, Наташа крепко проспала всю ночь и проснулась, только когда прозвенел будильник. Сон ей приснился хороший. Будто они с Витей гуляют по весеннему лесу, полному ландышей и еще каких-то цветов, незнакомых и очень красивых. Наташа взяла в руки прекрасный цветок, похожий не то на розу, не то на мальву, и замерла от восхищения, и позвала Витю, но его почему-то не оказалось рядом, и тогда она начала озираться, удивляясь, куда он исчез, и, уже почти проснувшись, пожалела, что он так и не увидел восхитительного цветка. Она не сразу вспомнила, что Вити в ее жизни больше нет, что она ему больше не нужна, а нужна бывшая одноклассница Катя.

Наташа полежала немного, поглазела в потолок, вздохнула, потому что больше нет любимого и единственного халата, натянула старую «дачную» фланелевую рубашку и пошла ставить чайник.

О том, что она отключила телефоны, Наташа вспомнила только уже полностью одетая. Включила оба: и мобильный, и городской, надела ботинки и куртку, заперла дверь и сразу же полезла в сумку, потому что сотовый заиграл гитарный этюд незнакомого автора, который она недавно установила в качестве звонка.

– Ой, Сереженька, привет, – обрадовалась Наташа и улыбнулась, и удивилась этому – вчера ей казалось, что она никогда больше не сможет улыбаться, после того, как Катя надевала ее халат.

– Наташ, ты… это… Чего к телефону не подходишь? – спросил серьезный голос, и она как наяву представила нахмуренный лоб.

– Да так… – Наташа чуть не споткнулась на ступеньке, перехватила телефон другой рукой и стала придерживаться за перила, спускаясь по лестнице. – Спать рано легла. Вот и выключила, чтобы не будили.

– Ну слава богу, – обрадовался голос. – А то я уж заволновался. Ты не заболела?

– Нет, – опять улыбнулась Наташа. – А ты? Говорят, эпидемия подступает.

– И я не болею. – Голос стал совсем грустным. – У нас мало кто болеет. Ладно, побегу я.