Дар исцеления

Ришард все поставил на эту карту. Теперь или корона – или плаха. И второе вырисовывалось все более отчетливо. Хотя вряд ли его величество изменит своим принципам ради него. Плаха – слишком милосердно. Знал герцог, какими путями расстаются с жизнью иные пленные.

Мужчина метался по комнате, а потом в дверь постучали. Тогда он обернулся и нетерпеливо рявкнул:

– Войдите!

И тут же успокоился, увидев лицо храмовника.

– Ага, вы…

– Я, ваша светлость.

– Да, светлость. Вы видели?

Храмовник отбросил излишнюю вежливость.

– Видел. Судя по всему, две наши карты биты.

Герцог грязно выругался в адрес короля.

– И сумел же…

– Я не знал, что некроманты способны лечить. Но, видимо, он смог повернуть наше заклинание вспять.

– И что теперь?

– Думаю, начнет искать вас.

Герцог так не думал, он точно это знал. Начнет искать? Нет. Герцога даже не объявят вне закона, чтобы не поднимать беспорядков. Просто в один прекрасный момент ему на плечо ляжет тяжеленная лапа с когтями, и тихий голос проникновенно скажет: «Прощай, предатель». Или не скажет. Его величество не станет тратить время на банальности. А учитывая его талант к некромантии, может случиться и иначе. В один чудесный день Ришард просто сгниет заживо. Быстро, но мучительно.

Что может быть проще для некроманта? Наслать порчу по родственной крови, а таковая наверняка у него есть…

Герцог поежился, посмотрел на приближенного.

– Вы обещали.

– И сделаю, что обещал. Правда, не сейчас.

– Когда же?

На язык так и просилось «когда меня убьют?», но герцог привык сдерживаться.

– Дня через четыре, может, через пять.

– Почему так поздно?

– Ему нужно время доехать, а к тому же… Должны открыть ворота Алетара.

Герцог хмыкнул. Да, должны. На расстоянии этот человек ничего не сможет сделать. Но… как же тяжко ждать! И страшно.

Приближенный словно прочел его мысли.

– Думаю, его величество сейчас не в состоянии колдовать.

– Думаете – или не в состоянии?

– Уверен. Судя по количеству выплеснутой силы, он не просто выложился до донышка, ему пришлось еще и принести немалые жертвы…

– Этими мы его обеспечили. Если гвардия не справилась… Знаете, сколько с меня сдерет их родня?

– Вряд ли они осмелятся требовать что-то с короля. Законного, поддержанного Храмом и любимого народом.

Ришард хмыкнул. В народной любви он сомневался. А «не осмелятся требовать» – это уж вовсе фантазия. Люди – они неблагодарные. Ты ради них из кожи вон лезешь, стараешься все сделать, чтобы дать им законного короля, чтобы убрать с трона нечисть… И что? Оценят?

Ага, оценят. Свои услуги и личный вклад в твою победу.

И счет выставят. До последнего медяка.

* * *

Мне было жарко.

Я горела и не могла найти выхода из круга. Чудилось, что стою среди языков пламени, они обвивают руки, ноги, шею, вцепились в волосы… Не горю, но и вырваться не могу. И – жарко. Безумно жарко.

Потом стало чуть прохладнее.

Огонь ушел, и на меня полилась вода. Дождь? Град? Водопад? Не знаю. Я слизывала с губ сладкие капли и наслаждалась их вкусом. На опаленной почве пробились цветы и травы, зашумел ветер над головой…

Я дома? Да, наверное, я дома. Не знаю. Открыть глаза нет сил.

За окном шумел дождь, я свернулась клубочком под одеялом и провалилась в тяжелый сон без сновидений.

* * *

– Что с девочкой?

– Спит.

– Вторые сутки?

– И ничего страшного. Слуги вокруг нее вьются, за мной так не ухаживают. Гвардейцы от покоев не отходят, на всех, даже на меня, такими волками смотрят – страшно становится…

– Они небось с жизнью попрощались.

– Как попрощались, так и поздоровались, дело нехитрое.

Чьи-то голоса тревожат меня, вырывают из небытия, заставляют вернуться. Я пытаюсь шевельнуться, открыть глаза, и люди рядом замирают.

– Просыпается…

Чья-то рука ложится на лоб. Она большая, приятно прохладная, и мне кажется, что от нее во все стороны разбегаются струйки холодной воды. Хорошо…

Я делаю усилие и открываю глаза.

На меня смотрят двое людей. Канцлер – и Ренар Дирот. Это его рука лежит у меня на лбу, и он подпитывает меня магией. Но я видела, я сама видела, как он умер! Так ведь не бывает!

– Я умерла?

Голос ломкий, тусклый, усталый…

– Нет. – Алонсо смотрел с улыбкой.

– А как тогда?..

– Что ты помнишь? – вопросом на вопрос ответил канцлер, присаживаясь на кровать с другой стороны. Я прикрыла глаза, пытаясь собрать мысли в кучку.

– Дворец. Помню ритуал, помню, как внизу началось что-то странное и вы ушли…

– Гвардейцы решили, что могут справиться с королем.

– И шанс у них был. – Ренар Дирот не утерпел. – Все же не абы кто, гвардия. Элитные войска, тренированные, с амулетами на все случаи жизни… Да и король был серьезно занят.

– И вы… с болтом в груди.

– Да, мне пришлось хуже, чем канцлеру.

Я поежилась. Я помнила ледяное копье, помнила, как кровь Алонсо Моринара лилась на мои руки – с таким не живут. Я могла бы его вытащить, выплеснув всю силу до донышка, но… я этого не делала. Не успела.

– Они все же ворвались в кабинет. И вы упали. А герцог потерял контроль… король был ранен.

– Да. А потом?

То, что было потом, вспоминать не хотелось. Волну огня, хлынувшую от Палача, крики умирающих… демона.

– Не помню, – соврала я.