Дар Каиссы (сборник)

У молодого инженера ван дер Ланге был к Советской России еще и особый интерес – как к шахматному Эльдорадо, родине шахматных корифеев, перед которыми преклонялся любитель шахмат Саша ван дер Ланге.

Однако когда иностранный турист из Канады Александр ван дер Ланге предпринял энергичную попытку отыскать «шахматного маэстро», случайного соседа по ресторанному столику, то справедливости ради надо сказать, что им руководила не только любовь к шахматам.

Где же искать шахматиста, как не в Центральном шахматном клубе? И Александр ван дер Ланге направился в привлекательный особняк на Гоголевском бульваре.

Во всяком бизнесе должно быть везение, иначе нет бизнеса!

В большом, со вкусом отделанном зале клуба проходил решающий тур какого-то турнира. И одну из центральных партий, которая демонстрировалась на доске с магнитными фигурами, играл знакомый «маэстро».

Инженер ван дер Ланге осторожно сел на свободный стул в одном из последних рядов. Велико же было его изумление и даже, пожалуй, радость, когда он увидел рядом с собой «заслуженную артистку республики из театра Сатиры», с которой обедал на московской высоте. Он расплылся в почтительной улыбке.

– Вот и хорошо, что вы здесь, – сказала Вика. – Будете мне объяснять, что там происходит, – и она кивнула на доску. – А то все ахают и охают, а я… – и она выразительно боднула крутым своим лбом воздух.

– О, непременно! С большой охотой. Зовите меня Александром Максимовичем, пожалуйста.

Ему очень хотелось спросить у своей случайной знакомой, что привело ее сюда, если она далека от шахмат, но он, с присущим ему тактом, сдержался, решив, что полезнее самому делать выводы из всего, что удается наблюдать.

Александр Максимович изучающе посмотрел на демонстрационную доску. В зале слышался шорох. Зрители вполголоса обсуждали положение в партии. Иностранцу захотелось посмотреть на неравнодушных зрителей, и он сразу увидел впереди себя того самого седого человека, которому маэстро показывал свой этюд со взапмопатом. Александр Максимович наклонился к «артистке»:

– Вам не хочется подсесть вон к тому господину? Он был тогда с нами «на высоте».

Иван Тимофеевич Гусаков решил перед отъездом отыскать здесь, в клубе, Костю Куликова и проститься с ним. Он сразу узнал и Вику, и иностранного туриста и недовольно хмыкнул в седые усы. При этом подвинулся, чтобы те могли сесть рядом.

– Что вы скажете? Как у него? – кивнула на демонстрационную доску Вика.

Там стояла вот такая позиция. Черными играл Куликов.

– Мне кажется положение черных безнадежным, – заметил Александр Максимович. – К тому же оба в цейтноте. Не осталось времени на обдумывание ходов. А вы как полагаете? – обратился он к Гусакову.

Иван Тимофеевич молчал, только сопел.

– Ну! – требовательно произнесла Вика и даже толкнула своего пожилого соседа локтем. – Ну же!

– Не понимаю, что тут думать, – размышлял вслух иностранец, – Ведь надо успеть сделать пять ходов. Однако белая пешка неудержимо проходит в королевы.

– В ферзи, – недовольно поправил Гусаков.

– Это даже я вижу, – призналась Вика. – И королю ее не догнать?

Костя Куликов сидел откинувшись на стуле и смотрел куда-то поверх головы противника, который при острой нехватке времени загадочно задумался над очевидным, казалось бы, ходом. Это был очень полный человек с красивыми чертами холеного лица и огненными цыганскими глазами. Из таблички, приколотой к столику, зрители знали, что это мастер Сергей Верейский, партии которого были знакомы Александру Максимовичу по шахматным журналам еще в Канаде.

Вика с трудом сидела на месте.

– Почему он не ходит пешкой? – все спрашивала она.

И противник Кости Куликова наконец сделал ход, щелкнув кнопкой шахматных часов: 35. h4. Вздох облегчения, а может быть, тревоги пронесся по залу. Куликов сразу ответил 35… Kb3 и тоже щелкнул кнопкой часов.

– Извините, тут еще покумекать надо, – глубокомысленно заметил Гусаков.

Мастер Верейский небрежно подвинул короля к своей пешке – 36. Kc1 – и так же небрежно потянулся к часам.

– Ага! – торжествующе процедил сквозь зубы Гусаков. – Страшно стало? Мы своего ферзя с шахом бы поставили. Но… как это наш Костя доигрался до этакого?

– Ну нет! Позиция еще не труп. Уверен, наш этюдист найдет что-нибудь изобрести.

– Изобрести? – повторил Гусаков и покосился на соседа.

– Посмотрите, извольте посмотреть! – зашептал тот.

Куликов сыграл 36… Ka2.

– Не оставляет его в покое, – заключил Гусаков. – Пешке что противопоставить надо? Известно что – опять же пешку!

– Это справедливо, но мне пока расчет неясен, – усомнился Александр Максимович. – Кажется, белые раньше поставят королеву.

– Ферзя, – раздраженно поправил Гусаков.

– Простите, детская привычка есть вторая натура.

– Первая, – почти огрызнулся Гусаков.

Он нервничал, и Вика ощущала это всем телом. И, может быть, потому сама она не могла совладать с собой, хотя и плоховато разбиралась в происходящем на доске. Да и чего это она так распсиховалась? Кто ей этот длинноволосый юноша? Брат? Сват?

Катя узнает – засмеет!

И все-таки Вика смотрела на демонстрационную доску не отрываясь.