Дар миротворца (СИ)

Держа девушку под голову и обнимая её за плечи, Марк окинул ненавидящим взглядом внутренний двор. Не было ни праведного негодования, ни боевой ярости, как это случалось с Марком в запале. Нет, теперь там, в глубине его души зарождалась бурная, неодолимая ненависть.

«Ты не умеешь ненавидеть, Маркос», – промелькнули в памяти слова Яннеса.

«Умею. Теперь умею».

Но тут его взгляд вернулся к остывающему лицу Эльмики. Зачем? Какой смысл кого-то ненавидеть? Всё равно это конец. Спасение только в силе Саркса, а он её не примет. А это значит, что умрут все. Кроме, конечно, Мелфая.

«Прости меня, Спаситель… простите меня все. Я никого не спас…»

Ещё бьются плечом к плечу Сурок и Лейна, держа оборону у лежащего на земле Ильмара. Прибывают новые морраки.

Смысла нет.

Вернее, чуть-чуть есть.

Провести в последний путь эту девушку, серую магессу, которая не верит ни в Небеса, ни в Гадес, ни в добро, ни во зло, но умеет любить, умеет выбирать и в конце-концов – выбирать тот путь, который подсказывает совесть, а не жажда самовозвышения.

– Ты идёшь по лестнице в Небо, оставляя всё суетное, поверхностное, напускное на земле. Ты отказалась от своей доле в грехе, избрав верность совести – святому дару, вложенному в тебя Творцом прежде твоего рождения… Ты поднимаешься по небесной лестнице и с каждым шагом вдыхаешь очищение, чувствуя близость новой, непостижимой земному человеку жизни. Спаситель идёт рядом с тобой. Его рука касается твоей руки. Он улыбается тебе. И принимает в свой дом…

Марк не знал молитву-провожание дословно. Слышал её всего раз в лагере морфелонских наемников, запомнив лишь саму суть. Что-то вспоминал по ходу, что-то добавлял от себя, чувствуя, как в его груди происходит надлом, и слёзы падают из глаз на холодеющую щеку девушки.

И тут, в последнее мгновение перед закатом сознания, губы Эльмики, тщетно пытавшиеся разжаться, приоткрылись:

– Маркос… останови это… останови.

Губы замерли. Глаза закатились. Окровавленная прядь волос обвисла до земли. Девушка была мертва.

Марк сильно обнял её, прижимая к груди. Отчаяние, ненависть, бессилие, боль – всё смешалось в неистовый водоворот чувств, закруживший, забурливший внутри.

– Если б я мог!!! – выкрикнул он с яростью в скрытые мглою и тучами небеса.

«Она не сказала «останови, если можешь». Она сказала «останови».

– Как? – прошептал Марк, слабо различая в темноте своего сознания крошечный силуэт. – Циэль… ты… это ты? Будь ты проклята… где ты была раньше? Где ты была минуту назад?!»

«Я всегда была там, где и сейчас, Маркос. Но ты не видел меня, потому что не пожелал снять пелену со своих глаз. Ты миротворец, а смотришь на мир глазами вражды. Делишь людей на своих и чужих. Потому и слышишь только своего Саркса. Не видишь другой силы, кроме той, которую предлагает он. А она есть, Маркос. И найти её очень просто. Надо только прекратить смотреть на мир так, как смотрят все остальные. У тебя свой путь, свой дар и своё призвание. Встань и иди, миротворец!»

Силуэт исчез, но в ту же минуту – пронзительный луч света рассеял подобно молнии всю царящую в сознании темноту.

Там, где вражда, сеять мир!

…Лезвие Логоса коснулось его щеки.

– Отойди от неё, – услышал он глухой голос Мелфая.

Марк открыл глаза, отпустив тело Эльмики. Затем медленно поднялся, неотрывно глядя в налитые кровью глаза юного мага. Острие обоюдоострого меча смотрело чётко в горло Марку.

– Отдай мне Логос. Или умрём все, – едва слышно ответил Марк и протянул руку.

Мелфай простоял так секунд пять, продолжая испепелять Марка ненавидящим взглядом, а затем… бросил меч на землю и веки его задрожали.

Бой в это время притих. Лейна с кровавыми следами на лодыжке лежала рядом с Ильмаром, пытаясь встать. Её сабля торчала из горла ползающего в стороне моррака. Сурок, раненый в плечо, спину и голову, ещё держался на ногах, грозно удерживая мельвийскую секиру над головой. Морраки, а их было не меньше дюжины, осторожно перебирая лапами, ходили вокруг, готовясь по команде вожака наброситься всей сворой на добычу.

Марк ощутил чистую, родную сталь Логоса, и сердце его забилось. Взяв меч одной рукой за рукоять, другой – за острие, он шагнул к морракам, поднимая оружие над головой. Абсолютно не боевая стойка. Стойка человека, выражающего исключительно миролюбивые намерения.

Мгновенно он почувствовал, как хищные нелюди буравят его взглядами. Но впервые в жизни он не испытывал пред лицом такого жестокого врага ни страха, ни отвращения.

«Вы ведь просто подземные твари, неопасные для людей, если не лезть в ваше логово, – чувствуя, как очищаются мысли и меняется сам взгляд на этих существ, подумал Марк. – Вы не враги людей. Ваше место в подземельях. Питайтесь трупами и отбросами, как делали это раньше. Здесь не ваш мир. Вы не враги нам, но здесь вы чужие. Уходите!»

Марк медленно подходил к затаившимся в недоумении морракам, пока не остановился в двух шагах от оскаленной морды горбатого вожака. Сурок и Лейна смотрели на него с изумлением: им, наверное, казалось, что миротворец сошёл с ума.