Дар Орла

Я чувствовал подавленность, дышать было трудно. Я боялся, что мне опять станет плохо. Я решился тут же сообщить о нашем с Ла Гордой совместном видении, и, рассказывая об этом, расслабился. В конце рассказа я уже обрел контроль над собой.

— Нагуаль Хуан Матус оставил нас чуть приоткрытыми, — сказал Нестор. — Все мы немножко видим. Мы видим дыры у людей, у которых были дети, а также время от времени мы видим небольшое сияние в людях. Поскольку ты не видишь совсем, то, похоже, что Нагуаль оставил тебя совершенно закрытым для того, чтобы ты сам открылся изнутри. Теперь ты помог Ла Горде, и она не то видит

изнутри, не то выезжает на тебе.

Я возразил, что происшедшее в Оахаке могло быть случайностью.

Паблито решил, что нам следует пойти на излюбленную скалу дона Хенаро и посидеть там, сблизив головы вместе. Двое остальных нашли его идею блестящей. Я не возражал. Мы сидели там очень долго, но ничего не произошло. Тем не менее, это нас очень расслабило.

Пока мы сидели на скале, я рассказал им о двух людях, которые, по мнению Ла Горды, были доном Хуаном и доном Хенаро. Они соскочили с камня и буквально потащили меня в дом Ла Горды. Нестор был возбужден больше всех. Он был почти невменяем. Единственное, чего я смог от него добиться, — что все они ждали такого знака.

Ла Горда ожидала нас у двери. Она знала, что я им все рассказал.

— Я просто хотела дать своему телу время, прежде чем мы успеем что-то сказать. Я должна была быть совершенно уверена, и теперь это так. Это были Нагуаль и Хенаро.

— Что находится в тех бараках? — спросил Нестор.

— Они не вошли туда, — сказала Ла Горда. — Они ушли в сторону открытых полей, в сторону востока, в направлении этого города.

Казалось, она хотела их успокоить. Она просила их остаться, но они отказались, извинились и вышли. Я был уверен, что они чувствовали себя неловко в ее присутствии. Она выглядела очень сердитой. Я наслаждался взрывом ее эмоций, и это было совершенно нетипично для меня. Обычно я чувствовал себя взвинченным в присутствии взволнованного человека, но Ла Горда в данном случае была загадочным исключением.

Вечером мы собрались в комнате Ла Горды. Все они казались озабоченными. Все сидели молча, уставившись в пол. Ла Горда попыталась начать разговор. Она сказала, что не бездельничала, и, сложив два и два, получила ответ.

— Дело не в том, чтобы сложить два и два, — сказал Нестор. — Это задача вспоминания телом.

Похоже было, что они переговорили между собой, судя по тем кивкам согласия, которые Нестор получил от остальных. Это поставило меня и Ла Горду в положение посторонних.

— Лидия тоже помнит кое-что, — продолжал Нестор. — Она считала это своей глупостью, но, услышав о том, что вспомнил я, она рассказала нам, что вот этот Нагуаль отвез ее к лекарю и оставил там, чтобы она вылечила свои глаза.

Мы с Ла Гордой повернулись к Лидии. Она опустила голову, как будто в смущении, и что-то бормотала. Похоже, что воспоминание было слишком болезненным для нее. Она сказала, что когда дон Хуан впервые нашел ее, ее глаза были так поражены инфекцией, что она не могла видеть. Кто-то отвез ее на машине очень далеко к лекарю, который и вылечил ее. Она всегда была убеждена, что это сделал дон Хуан, но, услышав мой голос, поняла, что именно я возил ее туда. Нелепость таких воспоминаний бросала ее в дрожь уже с первого дня, как она меня встретила.

— Мои уши не лгут мне, — добавила Лидия после молчания. — Именно ты отвез меня туда.

— Невозможно! Невозможно! — закричал я.

Мое тело начало бесконтрольно трястись. У меня появилось ощущение раздвоенности. Вероятно, та часть меня, которую я называл рациональным собой, не могла больше контролировать всего меня и заняла место зрителя. Какая-то часть меня наблюдала за тем, как другая часть меня тряслась.

4

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ГРАНИЦ ПРИВЯЗАННОСТИ

— Что с нами происходит, Горда? — спросил я, когда остальные ушли.

— Наши тела вспоминают, но я не могу понять, что именно, — сказала Ла Горда.

— Ты веришь в воспоминания Лидии, Нестора и Бениньо?

— Конечно. Они серьезные люди, и ничего не говорят просто ради болтовни.

— Но то, что они говорят, невозможно. Мне-то ты веришь, Ла Горда?

— Я верю, что ты не помнишь, но тогда…