Дар речи

В этот последний и в то же время счастливый день память возвращает меня в Италию, в тот день, когда мы с тобой с утра отправились в горы. Отправились пешком, а не машине, как ты хотел, по-мальчишески хвастаясь изо дня в день, как ловко ты лидируешь авто. Мы взяли корзину с сэндвичами и пошагали вверх по тропинке, которая замысловато извивалась между пиниями и каштанами. Был жаркий день, и если бы не одинаковые соломенные шляпы, купленные накануне, мы погибли бы от солнечного удара через два или три часа. Вскоре после полудня мы устроились в тени, чтобы перекусить и освежиться. Вино, завернутое в траву и холстинку, оказалось на удивлением прохладным и вкусным. Я сказала, что хочу вздремнуть, и ты царственным жестом пригласил меня в свои объятия. Но я устроила голову на твоих коленях и через минуту заснула. Не помню, долго ли я спала, но этот легкий сон прибавил мне сил. Ты закурил серую сигару, и мы снова двинулись вверх, взбираясь всё выше, тогда как солнце опускалось всё ниже. Мы хотели полюбоваться каким-то lago di montagna

[53] (название его я забыла), но, разумеется, заплутали, избрав не ту дорогу, и часа через два, на закате, совсем выбившись из сил, поднялись на перевал.

Внизу расстилалось озеро, хотя и не то, которое мы искали. На берегу вдали горел костер, возле него двигались тени. Над озером поднимался тонкий туман, пронизанный последними лучами заходящего солнца. Было тихо, пахло полынью и миртом, иногда ветерок доносил до нас запах дыма от костра. Где-то за горой ударил колокол. И в этот миг солнце вдруг словно бы подожгло всё вокруг: вершины гор, туман, гладь озера – всё вспыхнуло томным прощальным светом и тотчас стало гаснуть, изнывая любовной негой, нежной усталостью, теплым райским светом…

Сегодня, сейчас, в эту минуту я твердо верю, что именно там мы в конце концов и встретимся, усталые путники, долго странствовавшие в поисках счастья, как будто нам мало было любви, наполнявшей нас от макушки до пят, мы встретимся, любимый, и уже никогда не расстанемся – там, на перевале, и на берегу у костра, среди запахов мирта и полыни, там, в мире превыше всякого ума, центр которого всюду, а окружность нигде, свободные, свободные, свободные навсегда, соединенные уже не только даром речи, но и самой Господней любовью, ради которой нам и дарована речь…

Прощай, Громадиил, до встречи там, где мы воссоединимся навеки.