Дар(СИ)

Зиберина облюбовала для себя плетенную из светлой лозы беседку неподалеку от дворца, которая всегда пустовала из-за сильного, пропитанного солью ветра, дующего с моря. Она часами могла сидеть на увитых диким хмелем качелях, любуясь роскошным видом, открывающимся оттуда на бесчисленные суда, грациозно и величественно скользящие по гладкой лазурной поверхности.

Именно там и нашла ее в один из дней Хале. Она какое-то время рассматривала морской пейзаж, затем перевела на нее задумчивый взгляд.

-Все это время мне не дает покоя один вопрос, но я никак не могла решиться его задать. И все же я спрошу: как тебе удалось сбежать от Райнира?

Зиберина горько усмехнулась, не поворачиваясь лицом к пристально смотрящей на нее ведьме.

-Обманом, Хале. Мерзким, жестоким обманом, которому нет прощения.

-Мы каждый день проверяем ЛилСуан, но нигде не было замечено ни одной вспышки магической активности. Он словно перестал тебя искать...

-Он и не будет этого делать.

-Но он столько лет, мне даже страшно представить точное количество, упорно разыскивал тебя. Почему сейчас, когда ты стала его женой, он остановился?

-Ты не услышала меня, Хале. Я нанесла ему очень жестокий и подлый удар, которого не ожидала даже сама от себя. Я всегда ненавидела и презирала его за то, что он совершил. Но полагала себя выше него: ведь я никогда не совершала никаких черных злодеяний. Все это время я гордилась тем, что моя душа осталась чистой, незапятнанной преступлениями... А теперь... Чем я лучше, если могу со спокойной совестью нанести удар в спину?

-Я не понимаю, - потрясенно проговорила Хале дрожащим, испуганным голосом, поднимая на нее мятущийся взгляд.

-Его невозможно опоить зельями, - резко бросила Зиберина, с силой сжимая руки в кулаки, чувствуя, как острые ногти впиваются в нежную кожу, - поэтому я нанесла на свои губы такое количество мощного снотворного, что его хватило бы на всю личную стражу. И спровоцировала короля на близость, ведь это казалось лучшим выходом из сложившейся ситуации. Зелье с первой секунды свалило бы с ног любого, даже самого сильного человека, а он не замечал его действия. Он целовал меня, Хале, целовал так, словно безумно страдал и скучал все эти годы. Касался так, будто никогда не прикасался ни к чему более хрупкому и драгоценному... И все это время постоянно повторял это придуманное им прозвище, которым любил меня называть: Золотая... А я отвечала на его поцелуи и ласки, зная, что отравляю его.

-Зиберина, - голос ведьмы сорвался, превратившись в хриплый стон.

-И это был наш единственный поцелуй... Он на самом деле был так счастлив, я просто кожей чувствовала исходящее от него тепло, ведь обычно он излучает холод...

Хале торопливо опустилась на колени перед сидящей с опущенной головой девушкой, с силой сжимая в своих руках ледяные пальцы, пытаясь согреть их.

-Не спорю, то, что ты сделала, жестоко. Но он причинил тебе столько страданий, что твой поступок легко понять.

-Вот только простить невозможно. Я не смогу простить его себе, не смогу...

-Но ты так же знаешь, что он никогда бы не отпустил тебя, удерживая при себе до тех пор, пока ты не поддалась бы, сломленная одиночеством и отчаянием. Разве это менее ужасный поступок, чем тот, что совершила ты? Он это заслужил!

-Такого никто не заслуживает, Хале. Никто...

-Пройдет время, и ты перестанешь винить себя. Подумай, без этого обмана ты никогда бы больше не встретила никого из нас и не увидела свою маленькую тезку. Не говоря уже о том, что тебе пришлось бы целую вечность сидеть в этом проклятом дворце взаперти...

-Я знаю, Хале. Вот только примириться со своей совестью оказалось сложнее, чем я думала...

После тяжелого разговора с ведьмой, Зиберина, как ни странно, немного успокоилась. Пропала давящая тяжесть и постоянное чувство звериной, снедающей ее душу тоски. А прелестная и чудесная новорожденная девочка окончательно прогнала из ее головы все темные и мрачные мысли, заставляя постоянно улыбаться и смеяться.

Она, как обычно, играла с малышкой, забавляя ее звенящей погремушкой, за которой пыхтящая крошка заворожено следила поблескивающими глазенками, когда в детскую торопливо влетела запыхавшаяся Хале. Зиберина подняла голову от колыбельки, вопросительно изгибая бровь.

-Ты должна это увидеть, - дыхание ведьмы срывалось из-за быстрого бега, она то и дело глотала воздух.

Зиберина мрачно последовала за выскочившей из комнаты Хале, озадаченно хмурясь. По пути, она, запинаясь и сбиваясь, рассказала о том, что ее сестру сразу же после перехода схватила стража и поместила в тюремную камеру, правда, обставив ее с максимальным комфортом, учитывая то, кем она была. Несколько раз в день служанка приносила ей еду, но каждый раз заставала ее лежащей лицом к стене. Она пыталась заговорить с пленницей, но та никогда не отвечала. А сегодня, принеся ей завтрак, женщина, едва войдя в камеру, с криком выскочила назад, переполошив стражу. Оказалось, что Маара за это время постарела сразу на десятки лет, превратившись в старуху. И как не пытались маги прекратить старение, процесс оказался необратимым.