Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание

Двойная вершина Везувия и правда курилась, над ней поднимался черный дым, окрашивая виноградники на склонах горы в мрачные, трагические цвета. Дым на глазах становился гуще и темнее, вот в глубине его вспыхнул багровый сполох…

— Я всегда успею уйти! — проворчал Марк Сульпиций. — Позови лучше Филиппа! Я хочу показать ему эту надпись!

Филипп был греческий раб, образованный и умный, который ведал библиотекой Марка Сульпиция.

— Но, господин… — замялся финикиец.

— Что такое? Что ты мнешься? Я велел тебе всего лишь позвать Филиппа!

— Но, господин, Филипп ушел.

— Что значит «ушел»? Куда ушел? Почему?

— Он ушел из города. Он тоже боится гнева большой горы…

— Он ответит мне за своеволие! Пошли за ним слуг! Вели догнать его! Вели вернуть!

— Господин, все слуги тоже ушли… убежали. Господин, вам тоже нужно уходить!

— Все с ума посходили!

— Господин, уходите, пока не поздно!

Над вершиной Везувия полыхнуло багровое пламя. Черное облако стало еще больше, оно развернулось, как траурное знамя, и поплыло в сторону города.

— Глупости, — проворчал Марк Сульпиций. — Уйти я всегда успею…

Он снова склонился над плитой, принялся скрести ее ножом.

Буквы одна за другой проступали на камне.

SATOR AREPO…

Марк Сульпиций принялся за следующее слово.

В воздухе закружились черные снежинки. Одна из них упала на щеку патриция. Он смахнул ее рукой, крикнул, не отрываясь от своей работы:

— Памлоний! Принеси мне вина!

На его призыв никто не отозвался. В доме царила тишина. Зато со стороны Везувия доносился приглушенный рокот, похожий на рычание огромного зверя.

— Все сбежали! — проворчал Марк Сульпиций. — Жалкие трусы! Идиоты! Ну ничего, я без них прекрасно обойдусь. Я прочту это древнее заклинание — и обрету такую власть, какая им и не снилась… власть бо́льшую, чем у императора!

Он еще поработал ножом — и на плите проступило следующее слово. Теперь можно было прочесть:

SATOR AREPO TENET…

Небо над головой Марка Сульпиция еще больше потемнело, как будто раньше времени наступили сумерки. Черные снежинки падали все гуще и гуще, они уже покрыли землю толстым слоем.

Патриций покосился на черные небеса. Густую мрачную тучу то и дело прорезали молнии. Ему показалось, что он увидел в туче страшное, перекошенное гневом лицо. Лицо жестокого, мстительного божества.

Он отвернулся и с новой силой принялся расчищать плиту.

Стало тяжело дышать, воздух стал горячим и горьким, как в серных банях. Откуда-то сзади донесся грохот.