Дар ведьмы

– На твоем месте я бы приготовилась и к другим неприятным сюрпризам, – предупредила Гарриетт.

– Почему? – возмутилась Джо. – Что тебе известно?

– Мне известно, как устроен мир, – ответила Гарриетт.

Джо закатила глаза:

– Отлично. Мне лучше не знать.

На экране появилась фотография: абсолютно обычный ребенок, который не проявлял никаких признаков того, что вырастет в такого красавца, каким был Спенсер Хардинг.

– О, отлично, вот и история происхождения суперзлодея.

– Ш-ш-ш! – шикнула на нее Несса.

Спенсера Хардинга при рождении назвали Джоном Андерсоном, и он был единственным ребенком манхэттенского ортодонта. Первые пятнадцать лет своей жизни он провел в этом доме для представителей среднего класса на Верхнем Вест-Сайде. Квартира семьи с тремя спальнями была просторной по нью-йоркским стандартам, но едва ли богато обставленной. Одноклассники из школы № 333 помнят юного Джона как внимательного, чуткого ребенка со страстью к искусству. Говорят, что он начал собирать свою собственную коллекцию в возрасте десяти лет, купив работу, которая позже будет оценена более чем в шесть миллионов долларов. Но идиллическому детству Джона Андерсона быстро пришел конец. Вскоре после его шестнадцатилетия его родители были убиты во время ограбления дома. Убийцы так и не были пойманы. Джон получил значительную сумму по страховке, которая была помещена в трастовый фонд до его совершеннолетия. Он жил в семье одноклассника до тех пор, пока не окончил среднюю школу. А затем Джон Андерсон исчез.

– Как вам такое? – усмехнулась Джо. – Его родителей убили. Да он гребаный Бэтмен.

– Если бы он был гребаным Бэтменом, это было бы гораздо интереснее, – пошутила Гарриетт, и они обе рассмеялись.

– Вы двое явно не слушаете, – вмешалась Несса. – Старый добрый Спенсер, должно быть, прикончил родителей.

– Ты считаешь? – спросила Джо.

– Абсолютно уверена, – ответила Несса.

– Да, похоже на правду, – согласилась Гарриетт. – Никто не становится богатым так быстро без крови на руках.

Похоже, никто не видел и не разговаривал с Джоном в течение следующих десяти лет – до того дня, как он снова появился на Манхэттене. Теперь, однако, он называл себя Спенсером Хардингом. И благодаря обширной пластической хирургии его было почти невозможно узнать. Он придумал себе новую личность, которую яростно защищал.